 |
| "Козлюки"
|
|
|
|
#1 Вт Апр 07, 2009 14:09:50
|
|
|
В этой ветке только текст. Критиковать, восторгаться, делать замечания и т.п. здесь: http://balans.kz/viewtopic.php?t=15036
.
«Козлюки».
Василий Иванович проснулся в холодном поту. Он сидел на кровати, растирал ладонями лицо и беззвучно шевелил губами. Ему приснился нехороший сон, он даже не помнил что конкретно ему приснилось, может быть приезжий ревизор с хмурым лицом, может быть председатель колхоза, внезапно узнавший о связях своей жены с Василием Ивановичем, может быть грабители, да мало ли что, главное что после этого сна Василий Ивановичу стало нехорошо, неспокойно и страшно. А Василию Ивановичу не нравилось когда становилось неспокойно или страшно, да и кому это понравится, скажите мне на милость - когда вдруг ни с того ни с чего вдруг становится страшно? Однозначно - никому не понравится, и Василию Ивановичу тоже это не понравилось. Он сидел в кровати и растерянно смотрел вокруг близорукими глазами. Рядом с ним спала и громко храпела, намотав на себя все одеяло и распластав по кровати упитанные руки и ноги, жена - Тоня.
Эх Тоня, Тоня! - думал порою Василий Иванович, когда болтливое буйство жены начинало играть по его нервам как по струнам - и куда исчезает в человеке все хорошее и откуда появляется все плохое? Вопрос риторический. Все эти мысли и куча разных других секундой пронеслись в голове и Василий Иванович стал оглядываться дальше, вокруг, надеясь найти что-то более приятное и успокаивающее для глаз и разболтавшихся нервов.
На тумбочке тихо тикал будильник, показывая где-то около семи - одним словом все было вроде как в порядке, как всегда. Но, не смотря на это, смутное чувство тревоги не покидало непонятно чем разбуженного человека. Он встал, надел тапки и стал медленно обходить, тихонько пошаркивая ногами, свой дом, как будто бы что-то ища.
Потом он подошел к комоду, достал из кармана полосатой пижамы маленький ключик, отпер один из ящиков и, выдвинув его, достал картонную коробку. Его руки медленно прошлись по внутренностям коробки и, обнаружив искомое, зашевелились поспешно что-то пересчитывая или перебирая. Деньги были целы. Василий Иванович облегченно вздохнул, протер рукой потный лоб и отправился спать. Заснул он не сразу и проворочался около часа под звонкие крики петухов. Потом зазвонил будильник, вскочила заспанная Тоня, загремела посуда, затопали босыми ногами по полу дети, началась суета и кутерьма. Вскоре Василий Иванович вышел из дома и с чувствами не выспавшегося человека отправился на свою работу в контору. Смутные чувства стали медленно отступать. Восходящее из-за горизонта солнце, топающие на работу молодые доярки с трепещущимися под цветастыми платьями грудями, бегущая в школу ребятня - все это успокаивало и убаюкивало главного бухгалтера колхоза, и он даже потерял бдительность и чуть было не попал под велосипед едущего почтальона Сашки, но вовремя спохватившись, услышав звонок велосипеда, отскочил в сторону и прокричал в след молодого почтальона что тому следовало бы быть поосторожнее и не зевать по сторонам. Вскоре отворилась скрипящая и полупившаяся краской дверь конторы, в которой Василий Иванович вот уже двадцать восьмой год трудился и работал, на славу отечеству и главный бухгалтер колхоза приступил к своим непосредственным обязанностям.
(продолжение следует...)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
 |
|
|
|
#2 Вт Апр 07, 2009 15:32:06
|
|
|
Колхоз назывался «Луч коммунизма» - это было новое название, оно красовалась на большой и красивой вывеске на дороге перед колхозом на высоком и толстом деревянном столбе, под которым местный пес Прохор любил драть окрестных сук, радостно скалясь и повизгивая от вожделения. Старики по привычке называли колхоз «Козлюки», откуда черпало себя это название, не знал никто, даже сами старики. Говорили, что так называлась деревня, которая раньше была на этом самом месте. О той деревне ходили разные байки, многие из них были несколько странноватыми, но все эти стариковские бредни никто всерьез не воспринимал. Считалось, что название деревни произошло, вероятно от слова козел, потому что наверное в далекие времена их здесь было много - козлов. Сейчас в колхозе было мало козлов и коз и название себя не оправдывало, а порой выглядело смешно и даже несколько оскорбительно. В неофициальных беседах все называли колхоз старым именем, наверное, потому, что так было проще и короче. Новое название витало на планерках, собраниях и прочих официальных мероприятиях, а особенно по случаю приезда внешних гостей. Колхоз был небольшим, жителей в нем было не много, но планы по зерну он выполнял, а порой бывало и перевыполнял, в общем, был показательным и исполнительным, можно даже сказать образцовым. Перевыполнение планов отмечались дружно всем небольшим населением. Начиналось такое отмечание общими собраниями и рядами не всеми понимаемых цифр, которые выплевывал во все стороны старенький громкоговоритель. Заканчивалось же по-разному - для кого-то песнями и плясками, для кого-то пьянкой и разбитым носом, для кого-то даже небольшой производственной премией. Не смотря ни на что, здесь все жили дружно и весело, закрывая глаза на недостатки или достатки соседей, скрывая усталость и хмурую зависть под хилыми натянутыми улыбками, пожимая друг другу руки и зажимая фиги в карманах - как и во всех обычных колхозах, селах и городах - здесь были и добродушные люди и добрые, жадные и мелочные, скупые и продажные, всякие. В общем, жизнь в колхозе катилась медленно, но весело и ничего не предвещало нависающей над «Козлюками» опасности.
(продолжение следует), произведение мое.
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#3 Вт Апр 07, 2009 16:24:03
|
|
|
Как известно, что бы там не говорили, на свете существует Бог. Он всемогущий и добрый, творящий справедливость и восстанавливающий равновесие и гармонию в природе. Никто его никогда не видел из простых смертных, потому что не дозволено простому смертному когда-нибудь, особенно при жизни, увидеть лик Творца. Но все знают, что он незримо присутствует рядом с нами и все видит, все-все. Он большой любитель подглядывать, этот Бог.
Существует еще одно могущественное существо, наделенное неограниченными способностями - существо давшее начало природе зла, Вселенский Змей, его называют по-разному - Сатана, Люцифер, Дьявол, Вельзевул, Антихрист, Антибог. Существу этому приписываются непотребные и скверные поступки, так это и есть на самом деле. Так же его считают прямым противником Бога, хотя на самом деле они часто работают на пару.
В ту ночь Люцифер не спал, он вглядывался красными от кипящей внутри злобы глазами в поверхность Земли. В его глазах проносились города, поселки, деревни, люди, кони, звери, вместе со своими законами, проблемами, делами, грехами, судьбами. Это занятие забавляло Люцифера, ему нравилось вмешиваться в жизни людей, подталкивать их к разным не совсем праведным поступкам и делам, а иногда и просто наблюдать за ними. Сейчас он не просто вглядывался, он искал, он жаждал, искал место, где бы мог наиболее плодотворно приложить свою черную руку и вдоволь потешиться над смертными, жаждал грехов, крови, похоти, злобы - из которых черпал энергию и силу для своего существования.
Он обычно выбирал для своих шалостей разные точки Земного шара, и определенных критериев выбора у него как будто бы не было. Иногда в тихих и спокойных городах, вполне культурных и порядочных во всех отношениях ни с того ни с сего начиналось черт знает что - вспыхивали скандалы, заплетались паутины интриг. Люди начинали лупсовать друг-друга и устраивать разные козни, даже вспыхивали целые войны - большие и маленькие. А часто, в распущенных, алчных населенных пунктах совершались подобные события, как бы подталкивая жителей на дальнейшее грехо и нравопадение, как бы повторяя историю Содом и Гоморры. Без сомнения Земля - самая лучшая сцена самого лучшего во Вселенной спектакля. Неизвестно почему маленький безобидный колхоз «Козлюки» стал предметом выбора Вселенского Змея, но, тем не менее это случилось, это произошло, и темная тень накрыла собой точку на карте, а злобный смех Люцифера ничего хорошего никому не пообещал.
(продолжение следует).
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#4 Вт Апр 07, 2009 17:37:23
|
|
|
В тот день, когда, собственно говоря, начали происходить странные вещи в «Козлюках» был с самого начала днем каким то нехорошим, странным и тяжелым для всех его жителей. С самого утра воцарилась хмурая погода, пугающая высокой вероятностью дождя. Работа не клеилась ни у доярок, ни у председателя колхоза Максима Давыдовича П. У доярок постоянно падали из рук и страшно гремели ведра с инвентарными номерами, коровы как то беспокойно мычали и метались из стороны в сторону, а у председателя колхоза с утра болела голова и мысли почему то постоянно путались и комкались, от чего становилось нехорошо и беспокойно. Примерно такая же ситуация наблюдалась и у других людей, работа не шла, не двигалась и даже не ползла ни в какую сторону. У главного бухгалтера колхоза не сходился баланс на один рубль и тринадцать копеек. Вроде бы и сумма была совсем не большая, порою, гораздо более существенные суммы, терялись навсегда в дебрях бухгалтерских счетов, но на то должны были быть особые причины. Но теперь такой причины не было, а дебит с кредитом никак совпадать не хотел, видимо где-то вкралась ошибка. Измученный бухгалтер сидел за заваленным бумагами столом, тихонько нашептывая нехорошие слова. Простые рабочие - комбайнеры, грузчики, механики - с утречка уже были при градусе, только шофера еще держали себя в руках, потому как работа требовала того, и они просто дожидались конца рабочего дня, тоскливо поглядывая по сторонам. Повсюду царила тишина, скука и что то непонятное, всю эту обстановку все же разряжали изредка люди, которым все таки приходилось работать и что то делать. Они получали вялые поручения и так же вяло их исполняли, но исполняли надо сказать от начала и до конца с чувством ответственности и глубокого патриотизма.
Что-то было не так в этот день, что именно никто не знал, но, тем не менее, это чувствовалось, и больше всех это чувствовал старый председатель колхоза. Он сидел в своем кабинете за большим письменным столом, над его головой висел портрет В. И. Ленина, на голове председателя болтался по самой середине клок седых волос, а остальная голова была абсолютно лысой и лишенной всяких признаков былой юности. Максиму Давыдовичу шел шестой десяток лет, он был уже изрядно побит и потрепан жизнью и всеми ее прелестями. Глубокие морщины плясали на его лице, кое-где концентрируясь в кучи, кое-где расползаясь в разные стороны. Председатель кроме седых и скудных волос был умудрен жизненным опытом и большими экономическими, аналитическими, управленческо-административными способностями, своего рода старый конь, который борозды, как известно, не испортит, бессменный председатель колхоза на протяжении вот уже двадцати лет. Ко всему этому можно еще добавить сына - учащегося в московском Вузе и дочку, живущую в Ленинграде. Своим детям Максим Давыдович будущее обеспечил, бился как рыба об лед, но устроил все так, что теперь нисколько не волновался о них и об их будущем. Была еще жена - в прошлом красивая и видная женщина, убивающая красотой наповал. В настоящем - дама за бальзаковского возраста, красотой уже никого не убивающая. Еще большой и красивый дом, с резными ставнями, гараж, служебная машина, большой огород и прочие приятные мелочи.
Короче говоря, Максим Давыдович был человеком серьезным, деловым, знающим свое дело.
Но, как это обычно бывает, люди имеют обыкновение бывать разными на работе и дома, в труду и в быту. Максим Давыдович в быту был экономичный, можно сказать жадноватый, даже по мелочам, но того видимо требовала сама жизнь, и поэтому нельзя его обвинять в скупости, потому что как минимум девяноста процентов людей по сути своей скуповатые. Еще старый председатель частенько вздорил со своей женой, и прямо скажем, был ей не совсем верен. За последние пять-семь лет он бывало, возвращался домой далеко за полночь в пьяном виде неизвестно откуда. Но надо сказать такие случаи происходили редко, чаще всего люди изменяют друг другу незаметно и тихо, чтобы никто не смог даже заподозрить чего. Жена председателя была женщина умная и, конечно же, догадывалась об изменах своего мужа, но сильно больших скандалов не закатывала, а старалась отплачивать той же монетой и часто делила постель с главным бухгалтером колхоза, который нравился ей пунктуальностью, покорностью и чистоплотностью. Короче говоря, обычная картина светской жизни.
И вот сейчас Максим Давыдович сидел за своим рабочим столом и чувствовал себя разбитым и уставшим. Наверное, это сказывался возраст и потрепанное нервами здоровье. Председатель устал, за многие годы ударного труда он впервые почувствовал усталость, и ему захотелось отдохнуть от всего, поехать на юг, в Сочи, куда угодно лишь бы хоть немного отвлечься от рутинной обстановки, невольным пленником которой он оказался. Конечно, рассуждать так было неправильно, потому что в стране строилось светлое будущее, закладывались камни светлой жизни, нужно было смотреть только вперед и верить в свои силы и силы окружающих тебя людей. Максиму Давыдовичу почему то смотреть вперед уже не хотелось. Наоборот, он как будто бы оглядывался назад, безнадежно пытаясь уцепиться за какие то свои воспоминания как за спасательный круг. Но несмотря на все свои усилия, этого у него не получалось и он безнадежно тонул, медленно опускаясь на темное дно человеческой усталости, лени, слабостей и полного гражданского безразличия. В последнее время председатель вдобавок ко всему еще и попивал, в ящике его стола лежала маленькая плоская бутылочка, к которой время от времени прикладывался дрожащими губами наш герой. Дремота, сладкая дремота часто присутствовала и завершала порочный круг слабостей пожилого человека. Образ, висящий на стене кабинета, над головой у Максима Давыдовича оживал, щурился и говорил попрекающим голоском: «Ай-яй-яй, Максим Давыдыч, как же вы до такой жизни докатились, батенька!?». Максим Давыдович тихонько вздрагивал, открывал сонливые глаза и пытался прогнать сон, который сковывал его чарующими объятиями, давил на веки и втягивал в себя. Так деградируют человеческие личности, есть даже определенный цикл личности, который можно представить в виде простого графика: зарождение (точка на оси координат), эволюция (ползущая под 45 градусов прямая), достижение пика (точка - вершина графика), движение по прямой, медленное снижение и угасание ( слабо видимая точка на оси Y), к которой в настоящее время видимо и приближался председатель колхоза и к которой рано или поздно приближается каждый человек, живущий под солнцем. Таким был в общих чертах образ Максима Давыдовича П.
Чувство интуиции подсасывало где-то под ложечкой у этого образа, предостерегая о какой то незримой опасности. В те времена обыкновенно считалось, что вся опасность зарождается извне и приходит соответственно оттуда же. Хотя на самом деле самая большая опасность возникает внутри, а потом выплескивается наружу с эффектом полной неожиданности.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#5 Ср Апр 08, 2009 08:58:39
|
|
|
Шабаш. Это магическое и злое слово, читающееся с конца также как и сначала, понятие идущее из глубины веков, обросшее легендами и кровавыми подробностями. В ту сумрачную ночь этот мрачный сатанинский ритуал должен был произойти на небольшой горе близ «Козлюков». Участниками шабаша были в основном приезжие ведьмы и служители темных сил, но также вольными и невольными участниками должны были стать и местные жители, некоторые из которых о своем участии даже и не догадывались. Типичное описание шабаша сводится обычно к ритуалу - черной мессе, главным участником и организатором которой является сам Люцифер, который предстает перед своими почитателями чаще всего в виде козла. Почему именно козел показался симпатичным Люциферу никто не знает, ведь этим символичным животным вполне могло оказаться любое другое, даже менее симпатичное чем козел животное - например, змея, жаба или свинья. Но выбор был сделан еще во времена, когда люди высекали искрами огонь, а перевыборы видимо в кругах ада не практикуются. И вот на этих сборищах в основном занимаются осквернением церковных принадлежностей, чтением Библии задом наперед, грязными сексуальными оргиями, жертвоприношениями и прочими делами. Шабаш обычно начинается в полночь и продолжается до первых криков петухов.
В нашем случае все было примерно так же. Где- то в начале двенадцатого, когда бледный диск луны окутали темные тучи и даже самые последние собаки издали самый последний лай, а самые последние люди уже видели свои сны, темные силы стали просачиваться в некоторые дома, под теплые одеяла к мирно спящим жителям колхоза. Как маленькие злобные вирусы они проникали в тела спящих людей и, разрастаясь внутри, паразитируя в мозгу, меняли все человеческое сознание и даже сам облик человеческий. И мирно заснувшие люди, с розовыми лицами и носами, просыпались бледные с красными глазами и странноватым поведением. Ведомые таинственной силой они вставали с постели, одевались и покидали свои дома, передвигаясь к месту проведения шабаша. Так простые и незамеченные никем в особо постыдных делах люди, становились служителями Сатаны на одну ночь, а просыпаясь утром уже ничего не помнили, кроме странных обрывков каких то страшных снов. Такими участниками черной мессы становились в основном женщины, так как женщина почему- то считается более греховной сущностью чем мужчина, это повелось еще с библейской Евы, ставшей первой жертвой змея. На шабашах всегда была большей частью женская компания - сплошные ведьмы и вовлеченные помимо собственной воли в грех особы.
Почтальон Сашка - как его называли все жители колхоза, опуская за счет юного возраста фамилию и отчество, мирно спал всем своим двадцатишестилетним организмом и видел какие то красивые сны, когда его что- то разбудило. Почтальон открыл глаза, посмотрел на тьму сгустившуюся вокруг и прислушался к тишине. Было тихо. Сашка пошарил рукой по второй половине кровати и наткнулся на теплую пустоту - жены не было на месте. «Странно» - подумал Сашка и еще пристальнее всмотрелся в темноту и прислушался. Из темноты раздался тихий скрип входной двери и легкие, удаляющиеся шажки. «Куда это она, среди ночи?» – подумал Сашка. Он встал с кровати и подошел к входной двери. Когда он приоткрыл дверь и выглянул на улицу, то увидел как его женушка, в одной ночной рубашке, проскользнула за калитку. Сашка свою жену в измене не замечал, но сейчас вдруг резко почувствовал на себе вес оленьих рогов - вот тебе и женская верность - подумал он и накинув на себя простынь, устремился за женой, с твердым намерением проследить и покарать. Женская фигура в белой ночной рубашке маячила где- то недалеко впереди и босоногий почтальон с простыней на голое тело плыл за ней как безмолвный кладбищенский призрак. Плыл он так надо сказать минут тридцать и чем дальше плыл, тем дальше становился от домов потенциальных в его представлении наставлятелей рогов, потому как мерцающий одинокими огоньками колхоз оставался позади. Тем страннее становилось ему и даже становилось немножечко страшновато. Один раз ему даже показалось, как будто бы сзади него кто-то тихо вскрикнул, но, оглянувшись, он никого не увидел и продолжал идти дальше. Все внутри Сашки кипело от бушующей океанскими волнами ревности и злобы, как может она - клянущаяся в вечной любви и верности изменять ему - эта мысль сверлила его голову маленькими колючими буравчиками и стучала в венах маленькими тупыми молоточками. В его памяти промелькнули первое свидание с Ленкой, свадьба, и многие другие не столь значительные эпизоды совместной жизни - сейчас это все летело к чертовой матери. Она его предала, в этом не было сомнений. Сашка уже продумывал план возможного возмездия - самой первой и основательной мыслью была мысль налупить жену как Сидорову козу, чтоб не повадно было впредь налево заворачивать. Были еще и другие, менее жестокие мысли. Так и шел Сашка, мыслями и одеждой походя больше на члена Ку-клукс-клана чем на члена Комсомола, которым он с недавнего времени являлся. Жена его - Елена - шла медленно, ровно и спокойно, легко перепрыгивая через заборы, ограды и канавы, попадающиеся на пути, тело ее двигалось удивительно точно и гибко, как тело кошки. «Наверное, она так ходит довольно часто» - думал Сашка, которому преодоление тех же самых препятствий давалось намного сложнее - он вывихнул ногу и измазался в грязи. Походка его становилась шаткой и неуверенной, одна нога волочилась позади другой - поистине жалкое зрелище представлял из себя колхозный почтальон. Вконец измучавшийся Сашка, уже еле поспевавший за своей неожиданно ставшей резвой женой, начинал жалеть о том что пошел за ней, когда вдруг услышал где- то невдалеке какие то звуки и как будто бы музыку. Потом на расположенном впереди небольшом холме стали виднеться огни. Это было странно. Сашка, передумавший уже, наверное сотню всевозможных вариаций, думать больше не хотел и просто молча передвигал измазанные грязью босые ноги, готовясь встретится с неизвестным лицом к лицу. Откуда ему было знать с чем он столкнется?
Когда идущая впереди Ленка, подошла к подножию холма, а гремящая музыка, вопли и визги стали почти оглушительными, Сашка инстинктивно прижался животом к холодному, травянистому склону и дальше уже передвигался ползком, как собака, скользя животом по мокрой траве. Когда глазам молодого парня приоткрылась панорама поверхности холма, ему пришлось долго убеждаться в том, что глаза его не обманывают, хотя убедиться в этом ему так и не удалось. Не удалось потому как там творилось поистине нечто невообразимое. Наверху находилась практически ровная площадка, по краям которой горели костры, расположенные в каком то определенном порядке, между костров беспорядочно носились абсолютно голые бабы, которые вопили и кричали как безумные на каком то непонятном наречии. Наречие было явно не нашим, но многие из женщин были свои - колхозные. Но самым странным было даже не это. В самой середине всего этого безобразия из женских тел был сплетен своеобразный трон, в котором восседал с умным и сосредоточенным лицом самый настоящий козел. От простого козла его отличало только то, что был он величиной с человека. На этого самого козла и смотрел, не моргая, минут десять и широко открыв рот, наш почтальон. Облик козла был настолько странным, что в Сашкиной голове все тихонько поплыло и немножко потемнело, мысли стали путаться и бешено метаться в поисках объяснения. На голове козла были, как и у всех козлов рога, только они были несколько больше и длиннее обычных, а посередине, между рогов, горела огненным светом какая то буква или цифра. Козел был кроме всего прочего еще и в одежде - красивая черная, переливающаяся красными огоньками мантия стоила явно не дешево, кроме того, таких не шили даже в городских ателье. В одной руке, или точнее сказать копыте (если уж мы говорим о козле) находился необычного вида посох. Без сомнения и сам козел был очень необычный - с горящими зелеными глазами - он всем своим видом внушал жуткий страх. Не более странными были и развивающиеся вокруг козла события. В голых женщинах Сашка, приглядевшись, узнал кроме своей жены еще и свою тещу - Валентину Петровну, а также несколько вполне порядочных, как он раньше думал, жительниц колхоза, некоторые из них были уже в возрасте далеко не молодом. Все они вели себя не очень культурно, а точнее сказать, совсем непристойно. О своей теще Сашка всегда был не лучшего мнения и называл за глаза старой ведьмой, какой она в принципе и была на самом деле. Сашкина теща была потомственной ведьмой, которая все свои магические навыки получила от покойной матери и в продолжение традиции свою дочку тоже кое- чему научила.
На шабаше было много ведьм - все они присутствовали здесь по собственной воле, шабаш давал им силы ровно на один год, силы творящие зло. Тот, кто присутствовал здесь не по собственному желанию, уже частично принадлежал Сатане и имел на счету всякие разные мелкие грешки. Образовав своеобразный хоровод, бабы плясали вокруг трона и что то напевали в разнобой на непонятном языке. На дымящихся кострах висели на приставных каркасах большие котлы, в которых что- то дымилось, пыхтело и пахло не очень хорошо. Женщины время от времени подпрыгивали к котлам, не прекращая своего прямо скажем, похабного танца, и перемешивали их содержимое, бормоча и выкрикивая непонятные и отрывистые фразы. Некоторые женщины таскали в руках трепещущихся кур, потом отрывали им головы и разбрызгивали вокруг свежую кровь. Этой же кровью они обмазывались и сами, звонко шлепая себя по рукам и ляжкам. Несколько женщин образовали небольшой оркестр - часть из них била по большим черным барабанам, часть играла на каких то духовых инструментах, типа труб или флейт с пронзительным писклявым звучанием. Козел молча наблюдал за происходящим, походя больше на каменное изваяние, чем на живое существо.
Демону было скучно. Сотни тысяч раз он уже присутствовал на таких сборищах и с каждым разом терял интерес к людям. Но традиции есть традиции - если уж заведено раз в год, устраивать шабаши, то значит, так оно и должно быть. У демона было очень много работы, после этого шабаша он должен был участвовать еще в нескольких шабашах в других странах Земли. Сам Люцифер в шабашах не участвовал - это было слишком просто для него, и поэтому он перепоручал такие полномочия окружающей его свите демонов. Демон думал. В этой новой и непонятной стране все было не так просто, как раньше. В других местах было четко и понятно, что делать и как: читать Библию задом наперед, срамить имя Бога, осквернять церковные атрибуты, в общем, любыми способами отвергать у людей веру в Бога. Но тут уже кто- то успел все осрамить и теперь здесь в Бога не верили. Казалось бы, что тут и делать нечего, но это было не так. Люди не верили в Бога, но они не верили и в Сатану, зато свято верили своим вождям - жалким и лживым людишкам. Люцифер всегда говорил, что надо отбирать у людей веру во все кроме него самого. Отобрать веру в человека намного проще, чем отобрать веру в Бога. Любой человек имеет пятна в своей биографии. Только один человек за всю историю человечества таких пятен не имел, но в него здесь тоже не верили. Задача упрощалась, и на местном шабаше осквернялись не только иконы, но и портреты вождей. Вера умирала. Демон устал. Единственное что ему нравилось в шабашах - это то, что после работы с людьми, служители Люцифера устраивали свой праздник, в котором делали практически то же самое, плюя на изображения Бога и целуя ноги Сатане, но только все это происходило куда более интересно и масштабно. Все жители ада веселились на таких праздниках, и это было по настоящему величайшее зрелище. Бог, сотворивший Мир не мешал Люциферу, потому что был отведен срок, срок царствования зла. Ведь если бы не было зла и разрушения, то не было бы добра и созидания. И вот очередной праздник разрушения, вот величие зла и тьмы, танец смерти, улыбка дьявола. Демон улыбнулся. Сегодня по всему Миру должен был пройти дьявольский карнавал.
Шабаш продолжался. Толпа голых женщин гигикала, улюлюкала, лепетала, махала руками и ногами, вертела интимными местами в разные стороны, и творила разные непотребные действия. Сашка не просто припал к земле, он просто стал ее частью, буквально прильнув к ней каждой частичкой своего тела. Не трудно понять какое впечатление произвело на него все происходящее на его глазах безобразие. События тем временем развивались все стремительнее, и танец голых женщин вместе с гремящей музыкой набирал яростный и хаотический темп.
« Тум-тум-тум ту-ту-тум ту-ту-тум» - барабаны звучали все громче и громче. Отблески костров падали на движущие в танце тела, отбрасывающие причудливые тени и все происходящее казалось не настоящим и иллюзорным. Сашка на всякий случай еще раз протер вытаращенные глаза, ущипнул себя за руку, но дьявольский сон его не покинул. Пляшущие тем временем стали подбегать к котлам, зачерпывать их содержимое небольшими черпаками и мазать горячей жижей свои тела, по-видимому, даже не обжигаясь. Вокруг стало распространяться смрадное зловоние. Измазанные женщины стали выстраиваться причудливыми рядами и приближаться ближе к восседающему на троне козлу. Живой трон немного преобразился, и теперь к нему были пристроены живые ступеньки, по которым спиной назад поднимались по очереди голые женщины. Козел вступал с ними в самый настоящий половой акт. Все закружилось в Сашкиной голове, страх и отвращение сковали все тело. Об интимной жизни козлов Сашка знал совсем не много из пройденного когда-то школьного курса биологии, но то, что он знал с тем, что он видел никак не вязалось, даже наоборот. Зато вязался козел - со всеми женщинами без разбора и стыда. Все это было за пределами понимания нашего почтальона - ему сделалось нехорошо и неуютно. Женщины поднимались и поднимались по ступенькам, а потом уступали место другим. Но когда Сашка увидел, что мерзкий козел готовится вступить в половую близость с его женой, то не выдержал такой невиданной наглости, встал во весь рост и прокричал громко, но не очень смело: " Эй…, вы!!!" ( Внешность козла, несомненно, заслуживала уважения, поэтому Сашка обратился на «вы»), но что сказать дальше он не знал, на языке крутилось слово козел, но выговорить его почему-то было проблематично. Хотя козел и был козлом, оскорблять его, называя вещи своими именами, Сашке не хотелось, точнее сказать он побаивался. Козел был явно не простой, если вообще он был козлом. Таким образом, только эти два слова и повисли в воздухе, как незаконченная мысль. Тем не менее, Сашку сразу заметили, музыка затихла, козел засверкал огненными глазами, замахал посохом, что-то сказал на непонятном тарабарском языке и десятки голых баб, размахивая увесистыми грудями, побежали на Сашку с криками и воплями, угрожающе размахивая в воздухе черпаками. Сашка бросился бежать, но не успел, поскользнувшись на мокрой траве, он упал и оголтелая бабья толпа подмяла его под себя. Навалилась тьма, в которую почтальон провалился как в бездонную пропасть.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#6 Ср Апр 08, 2009 12:03:33
|
|
|
В нашей маленькой повести, как в кино, события будут разворачиваться вокруг определенного узкого круга лиц, многие из которых уже имели честь предстать перед глазами читателя, многие еще находятся в тени, за кулисами, некоторые появятся только один единственный раз и исчезнут навсегда, как будто их и не было вовсе. В колхозе было много жителей, почему именно жалкая горстка из них стала центром этой повести - не знает никто, даже я сам, впрочем, об этом можно догадываться. Но вернемся к нашим героям.
Итак, почтальон провалился как в бездонную пропасть ... Кто следующий?
Приближалось утро. Ночь в темной ночной рубашке стала потихоньку сползать с колхоза «Козлюки», получив, вероятно, от него все что хотела. Максим Давыдович спал, спал надо сказать, хорошо, спокойно, без снов. Однако жене его, отчего то не спалось. Не надо только, думать, что весь колхоз «Козлюки» страдал хронической бессонницей, это не так. Просто многие люди, которые отличаются большой впечатлительностью или способностью думать далеко и глубоко частенько не спят по ночам. Не спят по ночам также влюбленные, молодожены, романтики считающие звезды, скупцы, считающие деньги, а также люди, которым просто так не спится.
Жена Максима Давыдовича к вышеперечисленным категориям принадлежала отчасти. Поворочавшись, минут двадцать с бока на бок, и отчаявшись заснуть, она лежала с открытыми глазами и складывала в уме суммы на трех разных сберегательных книжках.
Но Елена Сидоровна была не совсем меркантильная женщина и думала не только о деньгах. Думала она еще о своих детях, о сыне и о дочке, которых уже давно не видела, думала о хозяйстве, о прочих вопросах технического плана, о муже даже немножко, в общем, думала обо всем помаленьку. Напротив двуспальной кровати, на которой лежала жена председателя вместе со спящим мужем, находилось окно, направленное в противоположную сторону от колхоза, с видом на природу. В это то окно и стала смотреть, уже уставшая размышлять о бытие Елена Сидоровна. За окном в верхней части открывающейся панорамы располагалось звездное небо с миллиардами звезд, а под небом просто было темно и ничего не просматривалось. Время бежало, приближался рассвет, закукарекал первый петух. И вот тут то, после этого петушиного крика в темной за оконной дали появилась яркая вспышка света. Жена председателя была женщина любопытная и поэтому сразу очутилась около окна. Вспышка света оказалась целым световым столбом, соединяющим небо и землю. Располагался он где-то километрах в трех от колхоза. Явление было странным, и Елена Сидоровна видела такое впервые за всю свою жизнь. Столб переливался практически всеми цветами радуги, а внутри него, как будто бы двигались и метались мелкие темные точки, похожие на маленьких мушек. Супруга уже хотела будить своего сладко спящего мужа, по случаю необычного явления природы, но световой столб как то странно задвигался, зашатался и вдруг, как будто взорвавшись, разлетелся на тысячи маленьких кусочков света, которые устремились в разные стороны, на несколько секунд ослепив наблюдающую женщину. Казалось даже, что по всей земле прокатилась легкая дрожь. Когда Елена Сидоровна открыла глаза, сощуренные от яркой вспышки, столба уже не было. Было тихо, едва брезжил рассвет, раздавались одинокие петушиные крики. «Наверное, это все мне показалось, а может быть где-то гроза. В любом случае рассказывать об этом никому не стоит, а еще надо поехать на курорт, муж что то говорил про Сочи.» - все эти мысли ничего особенного не представляли и если вы попробуете продумать их все одновременно за одну секунду, то вы, может быть, и почувствуете себя так, как почувствовала себя жена председателя колхоза - дурно. Она, постояв еще пару минут у окна и несколько раз ощупав холодный лоб, вернулась в кровать и еще долго лежала, докапываясь до причины своей очередной галлюцинации.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#7 Ср Апр 08, 2009 16:47:55
|
|
|
Сашка еле-еле приоткрыл тяжелые веки. Он лежал дома на своей кровати, за окном было утро. Чувствовал себя Сашка неважно. На столике стоял будильник, стрелки которого показывали шесть с небольшим. Сашка вставал обычно в семь. Рядом с ним лежала на постели жена, которая то и разбудила его, покусывая за ухо, желая видимо будя в столь раннее время, исполнения мужского долга. Сашка, на минуту забывшись от утренней неги, вдруг резко вспомнил о прошедшей ночи, и вскочил на кровати, испуганно вскрикнув: «А-А-А-А!!!». Он отпрыгнул подальше от жены и смотрел на нее с нескрываемым ужасом и гневом. Ленка же смотрела на мужа, беззаботно улыбаясь:
- «Что случилось Саша? Ты меня не хочешь?».
Козел с красными глазами отчетливо стоял перед Сашкиными глазами, размахивая фаллосом, и все остальные увиденные ужасы буквально обрушились на голову почтальона, оглушив и ослепив его тьмою ужаса и непонимания. Сашкино утро было испорчено, он стоял, забившись в угол комнаты, и часто моргал глазами, глядя на свою жену, как на исчадие ада. Однако надо было что-то ей сказать. Заговорил Сашка с трудом, голос его был хриплым и тихим, пересохшее горло судорожно сжималось - « Где ты была прошлой ночью?»
- «Спала рядом с тобой» - ответила, не задумываясь, Ленка и покосилась на мужа с непониманием во взгляде. - « Что с тобой? Ты не заболел?».
Сашка молчал. Глядя на жену, было трудно поверить, что она врет. Обычно по человеку можно определить правду он говорит или нет - если, например кто-то отводит в сторону глаза или нервно теребит руки, говорит тихим или наоборот необычно громким голосом - однозначно вам врут. Здесь же по всем признакам была сказана правда и парню, скорее всего, просто приснился страшный и дурацкий сон. Но, тем не менее, сон был такой реальный, что Сашка теперь даже и не знал чему верить и его глаза бегали в разные стороны, как бы ища какого либо подтверждения чьей-либо правды или неправды. Подтверждения не находилось: Ленка смотрела на него простодушно и открыто своими голубыми, почти что детскими глазами, и ничего в ее облике не говорило о ночном происшествии.
- «Ты знаешь, мне приснился очень странный сон» - сказал Сашка, окончательно разорвав полог своего молчания и недоверия.
- «Что за сон?»
- «Как будто бы ты мне хотела изменить» - почтальон медленно выдвигался из угла в сторону жены.
- «Ну и с кем же на этот раз, ревнивец мой?» - игриво спросила Ленка. Она хорошо знала, что муж ревнует ее ко всем жителям деревни, порой абсолютно беспричинно.
- «С кем, с кем, скажи!»
- «С козлом» - ответил, немного помолчав, Сашка.
- «С козлом?» - Ленка засмеялась - «Ну ты даешь! Теперь ты меня будешь ревновать не только ко всем мужчинам в округе, но еще и к домашним животным мужского пола - козлам, петухам, да!?» - она продолжала беспечно лепетать и хихикать. Сашке понемногу становилось легче, действительно надо же было присниться такому дурацкому сну. Он смотрел на смеющуюся жену и сам посмеивался над собой - не отличить сон от реальности - такое может только полный идиот.
- «Не понимаю, почему ты меня всегда так ревнуешь?» - продолжала она - «Ведь у тебя даже никогда не было повода для этого».
- «Если бы был повод, то меня бы здесь не было! Ясно! И вообще, зачем ты меня разбудила?» - спросил Сашка.
- « А ты не догадываешься?».
- « Нет».
- « Ну, если не догадываешься, то иди сюда, мой козел!» - ласково прошептала Ленка, затягивая мужа под одеяло.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#8 Чт Апр 09, 2009 08:48:23
|
|
|
Вскоре Сашка как обычно сел за руль своего велосипеда и стал развозить по колхозу почту. У него был определенный график - сначала он отвозил почту председателю - газеты, дорогие журналы, заказные брюхатые конверты. Потом на очереди был главный бухгалтер, а затем уже все остальные люди, последовательно в порядке должностного и социального положения. Иногда, когда общественность объявляла бойкот кому-либо из жителей колхоза, по причине какого либо проступка, то этому человеку почта доставлялась в последнюю очередь. Маленькое население четко реагировало на любые, даже мелкие происшествия. Здесь были свои законы, свои моральные устои, свои порядки и ставшие обычаями привычки.
На протяжении всего дня, Сашку не покидало какое-то странное и противное чувство. Он не мог понять, что именно его беспокоило, возможно, это все из-за этого сна, который приснился ему ночью. Странный сон, самое странное в нем было то, что он был так похож на реальное событие.
Сашка развез почту, потом потягал ящики в колхозном магазине. Так как зарплата почтальона была больше символической чем материальной, то он еще подрабатывал грузчиком и вообще кем придется на разных участках колхоза. День пролетал быстро, стояла хорошая погода - было не очень жарко и не холодно - прохладно и свежо. К вечеру на небе появились тучки, и пошел мелкий дождь. Рабочий день закончился. Сашка почувствовал себя уставшим и еле-еле доплелся до дома, где его ждал горячий и вкусный ужин и улыбающаяся жена.
День в «Козлюках» прошел без особых событий. Все было как обычно - тихо и спокойно. Вечерело. Люди возвращались с работы, в клубе играла гармонь, пенсионерки сидели на скамейках и задушевно беседовали. На одной из таких скамеек сидели сливки местного общества сплетниц - три пожилые женщины, которые называли друг друга просто по отчеству - Степановна, Егоровна и Ильинична. Три этих мирных и малозаметных старушки были всегда в курсе всех событий и знали обо всех практически все. Не было, наверное, ни единого человека, который бы не обсуждался хотя бы один раз в день этой милой троицей. А так как делать им особо было нечего, то жизнь скучающих пенсионерок и заключалась в основном в созерцании и обсуждении событий окружающего мира. Однако надо заметить, что чувства юмора старушкам занимать было не нужно, и сейчас они дружно над чем-то смеялись не переставая. У Степановны одна рука была в гипсе, но, не смотря на это, она очень активно что-то рассказывала, жестикулируя руками:
- «Старик мой совсем уже запился, мерещится ему уже начинает всякое. Все утро мне талдычил, что видел как под утро почтальона нашего - Сашку голые бабы по воздуху тащили! Вот дает!». Старушки залились хриплым и продолжительным смехом.
- «А я ему говорю - пить тебе меньше надо старый пень, а то ты сам скоро летать начнешь по воздуху, только без баб, кто ж с тобой со старым полетит, разве что ворона какая-нибудь, да и то ради чистого любопытства»
Егоровна хохотала, держась одной рукой за живот, другой за поясницу, а Ильинична в свою очередь проговорила, едва сдерживая смех:
- «Эх, Степановна, твой хоть еще летает, а мой все чаще ползает! Напьется и ползет за второй бутылкой, ходить уже скоро совсем разучится змей подколодный»
Шутки шутками, но проблема алкоголизма в колхозе стояла на первом плане. Все активно с этой проблемой боролись, но проблема исчезать почему-то не хотела. Алкоголь сидел у народа в крови, как некая особая, трудноизлечимая болезнь.
Пенсионерки продолжали свою беседу. Люди возвращались домой, в свои маленькие домики, в большинстве своем так похожие один на другой, как будто бы они строились по одному и тому же шаблону. Хотя, это не было странным, выделяться здесь было не принято. В колхозе даже сами люди были похожи друг на друга общими интересами, занятиями, образом жизни.
Вечерело. Самое время было отдыхать, петь песни, короче говоря, расслабляться, чтобы на следующий день с новыми силами отправиться на работу.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#9 Чт Апр 09, 2009 10:34:30
|
|
|
Сашке было плохо. Наверное, никогда он себя так плохо не чувствовал. Он проснулся поздней ночью и теперь метался по дому в поисках каких-нибудь лекарств. Хотя Сашка и не знал, что конкретно ему надо принять при таких симптомах, он нашел какие то антибиотики, пилюли от кашля и от головной боли и выпил всего понемножку. Боль не проходила, и Сашка продолжал ходить взад и вперед на цыпочках, чтобы не разбудить спящую жену. У Сашки ужасно болела голова, тошнило и резало в животе. Может быть, причиной этого был обед в столовой, но надо сказать, что готовили там обычно хорошо и поэтому дело, скорее всего, было не в обеде. Порою, больной чувствовал, что в глазах темнеет, а ноги сковывает тупая ноющая боль. К горлу подкатывался противный липкий комок, хотелось дыхнуть свежего воздуха, и Сашка решил выйти во двор. По пути он взглянул мельком в висящее в прихожей зеркало, и свое отражение ему не очень понравилось - красные и заплывшие глаза, осунувшееся лицо, покрытое красными неровными пятнами - наверное, болезнь была серьезной. Утром нужно обязательно зайти к врачу - подумал Сашка и, выйдя на крыльцо, присел на ступеньку. Ночь была тихой и прохладной, дождь кончился, воздух был свежим и приятным. Где-то вдалеке выла собака, на небе сквозь тучи просматривалась бледно-желтая луна.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#10 Чт Апр 09, 2009 13:01:39
|
|
|
На следующее утро в Козлюках было три новости: первая и самая главная - таинственное исчезновение колхозного почтальона. Жена его - Ленка в панике металась возле дома, а куча любопытных соседей вместе с представителями администрации толпились и перешептывались. Самым интересным и необычным было то, что во дворе, рядом с крыльцом, валялась Сашкина одежда - майка и трусы, из чего следовало, что где бы ни был почтальон, он был абсолютно голым. От всего этого происшествия попахивало чем-то нехорошим и скандальным. Были отдельные предположения, что Сашка наглым образом изменяет своей жене и возможно шастает с какой-нибудь бабой. В любом случае это дело требовало немедленного разрешения и вмешательства общественности, так как моральные устои здесь устанавливались обществом. По всеобщему решению была создана группа добровольцев, которой была осмотрена вся окружающая территория: сараи, стога сена и прочие постройки и места возможного укрытия, но никаких следов почтальона обнаружено не было. Время шло, и часть людей стала расходиться по рабочим местам, а к вечеру, в случае не появления Сашки, в колхоз должны были приехать городские работники милиции с собакой-ищейкой. Это все что касается первой новости.
Вторая новость была сообщением о скором приезде из города ревизионной комиссии, которая должна будет провести общую проверку финансового и хозяйственного состояния колхоза. Новость эта коснулась в первую очередь председателя колхоза Максима Давыдовича, который первым ее и узнал из телефонной трубки. Когда голос в трубке сказал «до свидания» и потом затих, рука Максима Давыдовича инстинктивно потянулась к ящику стола за маленькой плоской бутылочкой. Вторым новость узнал главный бухгалтер колхоза Василий Иванович, который, услышав сообщение, вскочил из-за стола, опрокинул чашку с утренним, крепко заваренным чаем и резко побледнел. Примерно такая же реакция была и у остальных работников бухгалтерии, а также материально ответственных лиц - кассира, заведующей складом, и даже у главного экономиста колхоза Кузькиной Людмилы Александровны, которая материально ответственным лицом не являлась, но тоже была напугана и даже тихонечко вскрикнула и, пошатнувшись, присела на стульчик. Все на какое то время замерло, а потом ожило и закрутилось в бешеном темпе. К приезду гостей надо было приготовиться должным образом - привести в соответствие все дела, документы, провести инвентаризацию основных средств, материальных ценностей и поголовья скота. В этот день можно было видеть бегающими людей, которые обычно никогда не бегали - все они что-то считали, складывали в уме и на счетах, записывали в толстых журналах, подчищали бритвочками и стирали резинками, хватались за головы и охали, тихонько шептались и громко истерично кричали. Заметное оживление царило как под крышами административных зданий и построек, так и на территории колхоза. Это все относительно второй новости.
Третья новость была совсем незначительная по сравнению с первыми двумя. В колхоз откуда-то прибилась небольшая дикая коза черного цвета. Почему-то все подумали, что это коза, хотя особых признаков полового различия никто не разглядел, так что коза вполне могла бы быть козлом. Ну да это и не важно, важно то, что коза эта была не совсем обычной козой, потому как скакала как угорелая и проносилась мимо жителей колхоза на немыслимой, даже можно сказать не козлиной скорости. Неоднократные попытки поймать дикое животное завершались неудачно. Наверное, не было ни одного человека, который бы не попытался поймать ничейную козу. Даже изредка пробегающие по улице работники бухгалтерии пробовали свои силы в спринтерском беге за козой на короткие дистанции, но потом, понимая свою брюхатую и слабоногую беспомощность, иногда падая или подворачивая ногу, охая и хватаясь за сердце или поясницу, теряли охотничий азарт и поспешно удалялись. Все от мала до велика, разными - сначала простыми, а потом и изощренными способами ловили дикую тварь. Но коза была неуловима. Это событие несколько разрядило накаленную первыми двумя событиями обстановку и даже посмешила народ.
Сашка так и не объявился и вечером в колхоз приехала машина, из которой вышли два милиционера с собакой. Милиционеры долго ворчали про то, что прошло еще слишком мало времени для того, чтобы проводить розыск пропавшего, который вероятнее всего запил и валяется где-нибудь неподалеку. Однако, поворчав, приступили к работе. Собака почему-то вела себя беспокойно, а понюхав Сашкину одежду тоскливо заскулила и легла на брюхо. На этом, можно сказать, поиски с помощью собаки закончились, потому как ни ласковые уговоры, ни сильные пинки в зад не заставили овчарку приступить к своим непосредственным служебным обязанностям. Тогда начался опрос свидетелей, который тоже особых результатов не принес, потому, как свидетелей как таковых не было. Следствие зашло в тупик. Оставалось только одно - ждать, ждать и надеяться, что Сашка найдется сам. Можно конечно было привлечь к расследованию другую собаку, но, к сожалению, во всей большой области была только одна служебная собака, та, которая сейчас лежала с поджатым хвостом на земле и то тихонько рычала, то жалобно поскуливала. Растерянные и бессильные что либо предпринять работники милиции затащили овчарку в машину и пробормотав что-то о намерениях доложить о сложившейся обстановке своему начальству, поспешно скрылись.
Так и закончился очередной день Козлюков, день неспокойный, нервный и тяжелый. Солнце медленно закатилось за горизонт, на небе загорелись яркие и многочисленные звезды, погасли окна домов. Только в одном доме в окнах горел свет - Ленка не находила себе места. Наверное, она все таки любила своего мужа, хотя, как обычно бывает, любовь - чувство недолговечное, проходящее обычно через год-другой семейной жизни и заменяемое на другие, более земные и понятные чувства - уважение, терпение, понимание и другие подобного рода. Даже ревность, постепенно, куда то девается в процессе супружества. Однако сейчас ревность снова вспыхнула в душе внезапно покинутой жены и жалила ее словно маленькая злобная пчела. В Ленкиных мыслях крутился один единственный вопрос - кто? Кто это блядь, на которую позарился Сашка. Ленка не могла найти ответ на свой вопрос, но ясно осознавала, что когда она такой ответ получит, то убьет сразу обоих, потому что такого позора и унижения - на весь колхоз - она просто так не оставит. Ленка ходила взад и вперед, то садилась на стулья, то снова вставала, хваталась за голову, ломала руки, короче говоря, проявляла все стандартные признаки волнения, беспокойства, ревности и злости.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#11 Чт Апр 09, 2009 17:53:01
|
|
|
Действительно, что же случилось с Сашкой? В последний раз, когда он находился в поле нашего читательского зрения, он сидел на крыльце своего дома и не очень хорошо себя чувствовал. Что с ним стало потом? О, что с ним стало потом! Надо сказать, что нашего героя постигла страшная и жестокая участь, в которой темные силы зла сыграли главную роль.
Так что же с ним стало, где он пропал - этот долговязый колхозный почтальон?
Когда Сашка открыл глаза, вокруг было темно и тихо. Он лежал посреди пшеничного поля, над головой горели яркие звезды, было сыро и прохладно. Все тело ломило и как будто бы лихорадило, голова нестерпимо сильно болела, как будто разрываясь на тысячи маленьких кусочков. Сашка начал ощупывать свое ноющее тело и ничего нового не обнаружил, ну и, по крайней мере, все что нужно, было на месте. Кроме того, по результатам ощупывания оказалось, что на Сашке, кроме того, в чем родила его мать, ничего не было. Во рту что-то мешалось, и оказалось впоследствии пучком сухой травы. Но самым странным во всем происходящем было то, что Сашка абсолютно не помнил, как и почему он здесь оказался. Все в глазах плыло, и первое время Сашке казалось, что все происходит во сне.
«Как странно то, чудно то как! Вроде не пил, помню точно не пил, голова болела, дома был, а потом ... Что потом? Холодно то как, без одежды» - Сашка встал и чуть не упал снова от сильной боли в ногах - колени и стопы ломило нестерпимо больно. Однако надо было идти домой и Сашка, окончательно и бесповоротно потерявшийся во времени и пространстве, тихонько побрел домой на трясущихся и разламывающихся от боли ногах. Ему пришлось идти где-то минут сорок. Хотя была глубокая ночь, почтальон брел, стыдливо закрывая обеими руками свое мужское достоинство и, трясясь от холода, в глубине своего сознания понимая, что идти по родному колхозу нагишом - не совсем удобно, даже ночью. Когда он доплелся до своего дома, в окнах, конечно же, света не было, потому, как было уже три часа ночи. Сашка постучал в дверь, а когда она открылась, то бессильно повалился внутрь дома и потерял сознание. Сознание он потерял, может быть и к лучшему, потому что Ленка уж точно нахлестала бы ему по морде, а, увидев падающего мужа, опешила и на секунду даже позабыла о своих воинственных намерениях. Но уже через секунду опомнилась и начала тормошить лежащего на пороге мужа, истерично выкрикивая: «Ах ты, пьяная свинья, где ты был, подонок, нажрался сволочь!» Но, однако, от Сашки спиртным не пахло и близко. Просто загадка за загадкой - так казалось Ленке, и она потихоньку затащила мужа в дом, захлопнула дверь, перевернула его на спину и стала внимательно осматривать. Ей с трудом удалось оторвать его сомкнутые руки от их стыдливо закоченевшей позы и сложить вдоль тела. На Сашкином теле было несколько синяков и ссадин, преимущественно на животе, а стопы ног и кисти рук были немножко сжаты и перекошены, как будто бы в судорогах. Приходить в сознание он, видимо, не собирался. Ленка понимала, что с мужем что-то не то и надо бы позвать врача, но какой может быть врач в три часа ночи, и вообще позора потом не оберешься. Выход был один - позвать Ленкину мать, она ведь знала о всяких болезнях и даже работала в молодости в больнице, она наверняка могла бы помочь, кроме того - все останется в тайне. Так что Ленка побежала за матерью и вскоре привела ее - заспавшуюся и недовольную, что-то тихонько и недовольно бормочущую. Валентина Петровна зятя своего как водится, недолюбливала, называла за глаза бездельником и неудачником, но, тем не менее, незамедлительно приступила к осмотру больного - пощупала пульс, посмотрела зрачки.
«Холодный он совсем, пульс очень слабый, какой-то весь закоченевший как будто, водки бы ему плеснуть мерзавцу что ли! » - произнесла она.
Сказано - сделано - Ленка притащила бутылку с самогоном, старого запаса. Сашке разжали сомкнутые зубы и помаленьку стали заливать внутрь самогонку. Сашкино горло стало судорожно вздрагивать, он на несколько секунд приоткрыл глаза, что-то тихо и невнятно пробормотал, но потом опять потерял сознание.
«Странно это как-то» - сказала Валентина Петровна –
«К врачу его надо, сразу же утром… Хотя тут врач может и не помощник… Кто знает чем ему еще обернется, Сам то помнишь, его копытом коснулся, а чего пожелал то, кто ж знает? Дурак, Сашка твой, влез то куда!» - произнесла Валентина Петровна и покосилась на дочку.
«Ну, он же не знал, думал за мной углядеть… А я и сама не помню ничего, чего там было…» - залепетала Ленка и заплакала.
«Ну ладно, не нужно тебе ничего помнить. Ты к врачу его все же своди утром… А я ему еще травы сварю кое-какой» - продолжила мать - «Я у тебя тогда и заночую, мало ли чего».
«Хорошо, конечно, спасибо что остаешься, а то мне как-то не по себе» - ответила Ленка.
На том и порешили. Сашку уложили спать на полу, накрыли теплым одеялом, залили внутрь еще немного самогонки и оставили в покое.
Вскоре в беспокойном доме погас свет.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#12 Пт Апр 10, 2009 08:52:15
|
|
|
Ночь и тишина, тишина и ночь - какой прекрасный дуэт. Небо было звездным и красивым. Можно было смотреть на него всю ночь, не переставая удивляться тому, как красиво и удивительно устроен Мир. Однако для тех, кто не любит смотреть на звезды и здесь - внизу, на нашей грешной земле, есть, на что посмотреть или чем заняться. Этим как раз и занимался сейчас порядком подвыпивший председатель колхоза. В доме овдовевшей красавицы Катерины, в самом разгаре была отчаянная оргия. Отчаянна она была тем, что никакой оргии из нее на самом деле не получалось. Максим Давыдович был расстроен и недоволен ушедшим днем, потому как получил ощутимый стресс по поводу предстоящей ревизии. Теперь он с этим стрессом пытался расправиться, хотя, излишне выпитая доза алкоголя ему мешала сделать это. Председатель был, мягко говоря, очень сильно пьян. Отрывистые движения и фразы - перемешанные народные выражения и заумные слова - все это грубо сплеталось в замысловатые выкрики.
«Я им покажу сукиным детям, по струночке, Сочи ей подавай, хрен всем вам, ревизия...» - что-то в этом роде вырывалось из уст Максима Давыдовича, а его отчаянная жестикуляция: размахивание руками и загибание пальцев в мало, что кому обещающие фигуры, делало эту речь еще более путанной и несерьезной.
«Тише Максим, вы детей разбудите» - тихо шептала ему Катерина, сидящая рядом на кровати в полупрозрачной ночной рубашке, уже уставшая уговаривать неугомонного председателя. Ее дети - мальчик трех лет и пятилетняя девочка, спали в соседней комнате.
Как тяжело порой приходится овдовевшей матери двоих детей, только одна Катерина могла это знать. Очень тяжело ей приходилось и пришлось бы еще хуже, если бы не захаживал к ней иногда лысоватый и далеко не молодой председатель колхоза. По ее мнению он был неплохой человек, добрый, внимательный, но как напьется - полнейшая свинья. А напивался он частенько.
Максим Давыдович не унимался и продолжал свою отрывистую и колоритную речь.
«Все-таки все мужики козлы» - подумала Катерина и может быть, была в чем-то права. Так и барахтались в темноте, на кровати эти двое совершенно разных людей, соединившиеся в месте по случаю необходимости, как часто бывает в нашей жизни. Но, они были не одни. Кто-то или что-то еще присутствовало в этой комнате, впиваясь жадными глазами в трепыхающихся и бормочущих людей, выжидая удобной минуты. Темная тень метнулась к кровати, и сильные челюсти сомкнулись на дряблом теле председателя, который даже и не понял поначалу, в чем собственно дело и только тихонько крякнул.
В темноте ночи, над спящим колхозом раздался отчаянный женский крик. Однако он не был никем услышан. Ночь продолжалась, зло мрачно торжествовало.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#13 Пт Апр 10, 2009 13:39:21
|
|
|
Ленка проснулась рано. Она всегда, еще с детства просыпалась раньше всех, и вот сейчас проснулась, когда солнце даже толком еще не взошло. Первым делом она подошла к Сашкиной постели. Сашка безмятежно спал, сбросив одеяло на пол, и беззвучно шевелил губами во сне, как будто что-то говоря. Конечно, Ленка не слышала, что шептал ее спящий муж. Но, если бы она по внимательнее вслушалась, то услышала бы как зовет Сашка своего нового господина, как молит его о новой и непонятной милости: «Вельзевул, Вельзевул, Вельзевул!»
Проснулась Ленкина мать, и теперь они обе стояли, склонившись над постелью больного и всматриваясь в его беспокойные черты.
«А он вроде бы на поправку пошел, смотри, как порозовел» - произнесла Валентина Петровна.
И вправду, на Сашкином, так смертельно бледном еще вчера лице, теперь играл яркий румянец, и даже губы, как казалось, были ярко розовыми.
«Врачу его нужно показать, как проснется, так сразу. А я пойду, пожалуй» – добавила старуха и вскоре оставила Ленку с Сашкой и потопала домой.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#14 Пн Апр 13, 2009 08:44:23
|
|
|
Местный врач – Федор Егорович Донской – был врачом знающим и толковым. Как водится, если врач хороший, то он знает все и любой болезни легко найдет объяснение. Таким был и Федор Егорович и весь колхоз ходил к нему лечиться, хотя и по первому образованию он был ветеринар. Как известно, между скотиной и человеком в физиологическом плане разница, в принципе, не очень большая, только скотина, пожалуй, здоровьем покрепче будет, хотя и живет меньше. Поэтому любой ветеринар, при сильном желании легко станет обычным, человеческим врачом.
Федор Егорович сидел, как обычно, в своем тесненьком кабинетике колхозного медпункта, и ковырял в носу. Хотя это и неприлично в носу ковырять, но если уж никто не видит, то почему бы собственно и нет? Дел то в общем-то других и не было. Утром в медпункт редко кто захаживал, только если с похмелья кто, с жалобами на головные боли, или боли в боку. Все болезни колхоза были легкопредсказуемы и известны: ангина, люмбаго, радикулит, гастрит, язва, и другие. С особо сложными отправляли сразу в город – там все молодые, умные, сами и разберутся.
Покой скучающего врача был прерван внезапно. Дверь резко распахнулась, и в медпункт влетел председатель колхоза, так быстро, что Федор Егорович еле успел вынуть палец из носа. Внешний вид председателя доктору сразу не понравился: взъерошенные волосы, красные глаза, какая-то тряпка, обмотанная вокруг шеи. Председатель стоял молча, впиваясь красными глазами в Федора Егоровича.
«Эка, как напился то вчера» – подумал врач.
«Здравствуйте, Максим Давыдович, как здоровьице!» – проговорил он, потирая руки – «На что жалуемся?»
«Послушай, Федор, что-то мне нехорошо как-то» – сказал председатель тихим и хриплым голосом – «Посмотрел бы ты, что ли…»
«Ну а то ж, посмотрю, конечно, с удовольствием. Проходите, садитесь!».
Максим Давыдович сел в потертое дерматиновое кресло на крутящейся ножке и тупо уставился куда-то нездоровым взглядом.
- «Что у вас с шеей, голубчик?» - Федор Егорович, как и многие врачи, любил поиграть словами, особенно уменьшительно-ласкательными фразами.
- «Поцарапал, вчера, не помню где, болит зараза!»
- «Что ж, пожалуйте, посмотрим, ранку обработаем» - сказал врач, закатывая рукава замусоленного халата. - «Снимайте вашу повязку» – председатель отмотал повязку и повернулся к осматривающему боком.
- «Ох, ты, здорово вы поцарапались, глубокая ранка! На нее, наверное, по хорошему пару шовчиков наложить после обработки. Не помните, обо что вы так могли поцарапаться?» - спросил медик уже серьезным голосом.
- «Не помню» – мрачно ответил Максим Давыдович.
- «Ну что же, вы боль как переносите, потерпите немножко?»
- «Потерплю, не баба!»
- «Хорошо, хорошо» – продолжал врач. Он приготовил спирт, тампоны, и прочие принадлежности и стал обрабатывать рану.
- «Вам бы спирту не помешало и внутрь принять, так полегче будет, какая никакая, а все таки анестезия!»
- «Давай, если медицина не против, приму немножко» – ответил председатель, и даже как будто бы слегка взбодрился. Вскоре он опрокинул стакан, громко рыкнул и довольно растянулся в кресле, полностью доверившись рукам знающего врача.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#15 Пн Апр 13, 2009 12:30:28
|
|
|
Ленка долго и безрезультатно пыталась разбудить своего мужа, для того, чтобы сводить к врачу. Однако, разбудить его было невозможно. Оставался один единственный выход – позвать врача на дом. Хотя Федор Егорович не любил ходить по домам, Ленка знала, что он не откажется, особенно если поставить на запыленный стол медпункта запотевший пузырь самогонки. Через несколько минут девушка мчалась к врачу, сжимая под мышкой хрустящий газетный сверток, внутри которого плескалась в неволе стеклопосуды огненная вода. Вскоре Ленка уже стучала в дверь медпункта. Но, дверь никто не открыл. Ленка толкнула дверь сама, но кабинет оказался запертым на ключ. Это было немного странно, врач редко куда выходил, разве что на пару минут. Ленка решила подождать немного, но, потоптавшись возле закрытой двери минут пятнадцать, решила заглянуть к врачу попозже, после обеда, а теперь побежала на работу к своим подопечным - коровам и свиньям. Когда она отошла немного от маленького здания медпункта, то, оглянувшись, ей показалось, что в окне мелькнула чья-то тень. Она остановилась и несколько секунд стояла, приглядываясь к окну, но никаких движений там больше не было. «И правда, показалось» - подумала девушка и побежала прочь.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#16 Вт Апр 14, 2009 09:59:29
|
|
|
В домике на самом отшибе колхоза жила одна набожная старушка – Фекла. Ей было уже без малого лет так около ста, а может и больше. Изрезанное морщинами лицо, взгляд исподлобья, немногословность, странноватость, редкие зубы, шаркающие шаги, это были лишь немногие особенности Феклы. Она совсем не имела образования, читать умела только на старорусском и то слегка. Но зато в свое время, по ее же рассказам, она пела в церковном хоре и жила при монастыре где-то в Московской области. В доме у нее горели лампадки и стояла икона Богоматери, лежала на кружевной салфетке толстенная и затертая до дыр Библия.
Никто уже толком и не помнил, как давно появилась в колхозе старушка, иногда даже казалось, что раньше самого колхоза. Ее маленькая, накрененная на один бок хибара, ушедшая в землю почти по самые окна, внушала вид старины более чем глубокой. Народ над бабушкой потешался, все шутили, спрашивали про Бога: «Фекла, сегодня Господь то не приходил к тебе в хибару?»
Фекла, чаще всего отмалчивалась, а еще чаще вопросов вообще не слышала, так как была прилично глуха на оба уха. Чтобы до нее докричаться, надо было орать ей непосредственно в самую ушную перепонку. На колхозные собрания она не ходила, в культурных мероприятиях не участвовала, все попытки повернуть ее лицом к коммунизму заканчивались полным провалом. Все жители колхоза уже смирились с ее образом жизни, с ее редкими выходами из дома, сопровождающимися частыми перекрещиваниями и нашептываниями молитв.
В целом Фекла была старушкой тихой и незаметной, так сказать молчаливое наследие прошлого и местный долгожитель.
В этот день Фекла была взволнована, с утра металась по дому, часто молилась, крестилась, сдувала пыль с икон и шептала молитвы. Сердце подсказывало ей, что надвигается что-то недоброе. Но также в ее сердце как обычно в сердце каждого верующего человека теплилась надежда – Бог спасет…
После обеда Ленка прибежала в медпункт, но он так же был заперт и Федора Егоровича нигде не было видно. Ленка долго стучала в запертую дверь, заглядывала в закрытые занавесками окна, но все напрасно.
«Видимо уехал в город за лекарствами» - подумала Ленка и огорченная поплелась домой.
Когда Ленка вернулась домой, то Сашки в доме не было. Все вещи были раскиданы, была разбита кое-какая посуда, и вообще стоял полный бардак.
Не способная что-либо больше понимать Ленка бессильно опустилась на стул и заплакала.
К вечеру Ленкина мать принесла травяных настоев для Сашки, но, как оказалось, давать их было собственно некому.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#17 Вт Апр 14, 2009 14:01:45
|
|
|
Федор Егорович с трудом открыл глаза. Казалось, что на веки ему положили гири, кроме того, все тело ломило, болели руки, ноги и шея. Он осмотрелся и понял, что лежит на полу в своем собственном кабинете. Вокруг были разбросаны вещи и бумаги, опрокинуты стулья. Врач с трудом приподнялся и присел. Он потряс головой и попытался припомнить, что же произошло, как так получилось, что он оказался лежащим на полу, а вокруг такой беспорядок. Припоминалось тяжеловато. Федор Егорович точно вспомнил: «не пил, спать на пол тоже не ложился, кто-то заходил…, кто? Так, так, так… Максим Давыдович приходил… с раной на шее, а что потом?»
Потом, как ни странно была полная пустота. Федор Егорович оперся на стоящий рядом стул и встал на ноги. Затем он отряхнулся, подошел к висящему на стене зеркалу и посмотрелся в свое отражение. Вид у него был каким-то нездоровым, волосы взлохмаченные, лицо исцарапанное, глаза запавшие, на воротничке халата кровь. «Странно!» - подумал врач и стал лучше рассматривать шею. Оказалось, что на шее у него глубокая рана – в точности такая же, как у председателя. «Вот так дела! Что же случилось?».
Федор Егорович напряг всю свою память и начал припоминать поэтапно: «так пришел председатель, я его усадил в кресло, дал ему выпить водки, обработал рану, наложил три стежка на рану, мазнул мазью, прикрыл повязкой, сделал укол от столбняка, стал провожать…» - самый последний момент вспоминался тяжело – «сказал когда зайти в следующий раз, стал провожать… довел до открытой двери… он вышел, я отвернулся пошел к столу… все пустота…»
Все это было крайне странно, врач думал, что возможно споткнулся обо что-то и упал, это конечно было возможно, возможно так же, что, падая, он ударился головой об угол стола, поэтому то и не может припомнить всех деталей. Не укладывалось в рамки такого объяснения только тот хаос, который творился в кабинете, рана на шее и закрытая дверь. Федор Егорович точно помнил, что дверь была распахнута настежь, а теперь она закрыта. Он подошел к двери и подергал за ручку. Дверь была заперта на ключ. Врач похлопал по карманам халата, ключа не было: «значит, кто-то закрыл дверь снаружи и ключ забрал с собой, но кто? А самое главное зачем? Председатель? Эта версия отпадала, репутация у него была как у человека резкого, но не до такой степени, чтобы без повода нападать на людей. Может, воры, только что брать в колхозном медпункте? Мистика какая-то…»
Врач включил свет, подошел к зеркалу и стал обрабатывать рану на шее. Удивительным было то, что рана была абсолютно такая, как у председателя и по длине и по ширине и по характеру – такая же непонятно чем нанесенная, толи рваная, толи колотая, с такой же нездоровой опухолью вокруг. Было похоже, что рана нанесена доской с забитыми в край мелкими гвоздями, а еще больше она была похожа на укус какого-то животного, но явно не собаки. Собачьи укусы Федор Егорович знал хорошо, насмотрелся за свою практику, на каких только местах не видел у местной шантрапы. А вот такого рода укус встречался впервые, площадь у него была меньше собачьей, то есть, если допустить, что это укус животного, то пасть у него не такая как у собаки, а меньше и челюсть по-другому посажена, то есть это даже не укус в полном смысле слова, а аккуратный прикус. Все это было более чем странно. И Федор Егорович даже мысленно представил себе, как тучный председатель аккуратненько выгибается и изящно прикусывает передними зубами его шею. Однако, на человеческие зубы нанесенная рана тоже не походила.
От всех этих мыслей у врача закружилась голова и потемнело в глазах, пытаясь больше не думать, он закончил обрабатывать рану, выпил водки, наложил три стежка на рану, мазнул мазью, прикрыл повязкой и сделал самому себе укол от столбняка.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#18 Ср Апр 15, 2009 10:23:46
|
|
|
В тот день в колхозе было еще много странного. К вечеру заболел и слег с жаром председатель колхоза. Жена крутилась вокруг него, отпаивала лекарствами и обтирала уксусом. Несколько людей еще с утра не вышло на работу и отсутствовало неизвестно где, в их числе находился также и главный бухгалтер колхоза. А вышедший вечером в массу сельский врач в изрядно подвыпившем состоянии рассказывал какие-то небылицы и демонстрировал всем желающим покусанную шею:
- Вон, оно как меня, зараза, укусила! - кричал он и весело гоготал - и Максима Давыдовича тоже покусала, и еще может кого!
- Товарищи, будьте бдительны, враг не дремлет! – добавлял он, махая руками.
- Кто покусал то тебя Федор? – спросили его.
Врач загадочно хмыкнул и качаясь, зашагал в сторону своего дома.
Народ был напуган и возбужден. Верить пьяному Федору Егоровичу конечно не хотелось, но а с другой стороны врать то ему зачем? Да и на шее явно следы укуса.
К дому председателя была срочно направлена делегация из местных старушек для выяснения обстоятельств болезни.
Елена Сидоровна отворила дверь и, глядя на толпу, спросила:
- Чего вам бабушки?
- Здравствуйте Елена Сидоровна! Мы вот пришли поинтересоваться, волнуемся - как здоровьице председателя? – запели хором бабки.
- Плохо, плохо, жар у него, кипит весь, бредит.
- Может надо чего, меду иль настоев травяных?
- Нет, спасибо…
- А скажи-ка родная – заскрипела самая отважная из старушек – а у Максима Давыдовича нет ли на шее укуса? А то Федор Егорович давече говорил, что есть…
Жена председателя помялась немного и ответила:
- Да есть, и что с того?
Бабки затихли. Немного помолчав, одна из них спросила:
- А ты не видала сама-то, кто его кусанул?
- Нет, не видала!
- А он сам что говорил?
- Ничего не говорил, молчал.
Из глубины дома раздался протяжный стон Максима Давыдовича.
- Ладно граждане, пойду я, доброй ночи! – сказала Елена Сидоровна.
-Хорошо, родная, лечи председателя, выздоравливайте! – засипел старушечий отряд и отправился восвояси.
Старушек почти сразу окружила людская толпа с расспросами.
Среди народа поползли странные слухи. Кто-то что-то видел, кто-то что-то слышал, но напуганы все в итоге были не на шутку. Кроме того, странное поведение домашних животных тоже настораживало: все колхозные собаки выли и скулили, скотина металась по загонам. Многие мужики выпивали, для храбрости, и через некоторое время смело ходили по вечернему колхозу, и море им было по колено.
Несколько человек так и пропали невесть куда. Здоровенный дед Егор бродил по колхозу и искал пропавшую с утра внучку Маню, единственного своего близкого человека. Бабка его давно померла, дочка укатила в город, оставив отцу своего ребенка. И вот теперь расстроенный дед Егор, безрезультатно расспросивший и обошедший уже почти весь колхоз, ходил по окраине и голосил, складывая огромные ладошки: - Маня, маня!
Таким образом, началась в Козлюках цепь странных и жутковатых событий, казалось бы, абсолютно не связанных между собой. Но, тем не менее, все они, то бишь события, были частями одного страшного и жестокого плана – плана столкновения простого человеческого фактора с неведомым, мистическим и кровавым фактором зверя, фактором абсолютного зла.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#19 Ср Апр 15, 2009 13:31:59
|
|
|
Ревизор из районного центра Алексей Понтилеймонович вышел из поезда на маленькой станции и зажмурился от яркого утреннего солнца. До колхоза «Луч коммунизма» надо было ехать еще километров 170 на попутке по плохой грунтовой дороге. За ним обещали прислать машину, но ревизор, оглядевшись по сторонам никакой машины не увидел. Он постоял еще минут пятнадцать, но никто так и не объявился. «Странно» - подумал - Алексей Понтилеймонович – «Ну ладно, сукины дети, я вам еще устрою разнос…». Задвинув ладошкой свисающую из под широкополой шляпы на глаза прядь седых волос, он направился к зданию станции. Возле здания одиноко стоял пошарпанный бортовой автомобиль. Зайдя в здание гость обратился к сидящей за маленьким столиком женщине:
- Здравствуйте гражданочка!
- Здравствуйте - ответила та, и потом еще добавила: – Гражданин.
- Меня встретить должны были из колхоза «Луч коммунизма», но нет никого, может, забыли. Мне как-то туда попасть надо. Может, кто поедет туда из ваших? - спросил он.
- Да они там какие-то в последние дни озабоченные сделались, у нас ЗИЛок поедет туда сегодня, лес повезет, но это ближе к вечеру будет. По прохладе поедут, а то кипят, жарко нынче. Хотите, можете подождать - ответила работница станции.
- Хорошо, если раньше за мной не приедут, то дождусь. Большое спасибо! Я тут поблизости где-нибудь буду - произнес проверяющий.
Он вышел из здания, долго бродил взад-вперед, но никакой машины за ним так и не пришло. Стояла настоящая летняя жара, и приезжий часто прятался от нее в здание станции, где было попрохладней, и стоял одинокий аппарат с газировкой. Дождавшись обеда и озабоченно взглянув на циферблат именных карманных часов, Алексей Понтилеймонович присел на скамейку, раскрыл свой пузатый чемодан и извлек из его недр бутерброд и куриную ножку. Обед у него всегда был по расписанию, о здоровье нужно было заботиться, работа то нервная. Поглотив нехитрую пищу, он достал также небольшую фляжку с компотом и ополовинил. Таким образом, еле-еле скоротавший время усталый, нервный ревизор, перечитав на десять раз прихваченные газеты и дождавшись вечернего рейса, поехал в обозначенный колхоз. Жесткая машина часто подпрыгивала на ухабах, и приезжий специалист несколько раз больно стукнулся головой об стойку кабины, тихо проклиная местных колхозников и готовя им капитальную экзекуцию.
Часа через четыре с небольшим старенький ЗИЛ заезжал в колхоз «Луч Коммунизма». Уже начинало темнеть. Алексей Понтилеймонович всматривался усталым взглядом в мелькающие огонечки низеньких домов. В колхоз «Луч коммунизма» должно было быть командировано четыре человека, двое из которых не вернулись из другой затянувшейся командировки, а один заболел. По этой причине Алексея Понтилеймоновича отправили на проверку пока одного, чтобы не терять времени даром, остальные члены ревизионной комиссии должны были присоединиться к нему несколькими днями позже. Сколько ему уже приходилось поездить по разного рода дырам, таким же убогим колхозам, рабочим поселкам, фабрикам, артелям, много, очень много он повидал. В его разъездной работе командировка следовала за командировкой, но работа есть работа. Конечно, поверяющий был уже не молод, сорок четыре года, это вам уже не юность и конечно уже подустал порядком, и хотелось ему уже работы поспокойнее в центре, без командировок. Но хорошие сидячие тепленькие места были уже кем-то заняты, а нашему ревизору пока приходилось путешествовать и ждать, когда же начальство его по-настоящему оценит и воздаст ему по заслугам, повысив в должности и в окладе. Несмотря на зрелый возраст, семьи у него пока еще не было, на личную жизнь времени не оставалось, все забирала работа, партия и общественные нагрузки.
Машина притормозила возле небольшого дома, но собственно и не маленького.
- Ну, вот, приехали! - заговорил молчаливый водитель – Дом председателя колхоза.
- Очень хорошо! Спасибо вам товарищ! - ответил Алексей Понтилеймонович, и пожал грязную мозолистую шоферскую руку – Всего хорошего!.
- И вам тоже, счастливо! Поеду разгружаться - водитель захлопнул дверь, и большая машина стала потихоньку удаляться в глубь колхоза.
Алексей Понтилеймонович повернулся к дому председателя. За четыре часа пути вся его злоба уже почти улеглась, но он все равно собирался отчитать нерадивого управленца. Ревизор подошел к двери дома и постучал.
К двери долго никто не подходил. Лишь минуты через две послышались за дверью негромкие шаги. Дверь открыла Елена Сидоровна. На гостя устремился ее встревоженный и вопрошающий взгляд.
- Добрый вечер! Председатель дома? - спросил Алексей Понтилеймонович.
Немного помолчав и обмерив ревизора оценивающим взглядом, женщина ответила:
- Дома. Болеет, плохо совсем, слег вчера еще. Жар у него сильный. Не встает даже. А вы из города будете?
- Да, я проверяющий из райцентра, мы с председателем по телефону договаривались, меня встретить обещали, а не встретили… - проговорил Алексей Понтилеймонович.
- Вы уж извините, видите, как получилось. Муж мне ничего не успел сказать про ваш приезд. Даже не знаю, что с ним за хворь. Он то и не говорит почти, только стонет… Вам же разместиться где-то нужно. Давайте я вас отведу. Есть у нас один хороший чистенький домик на окраине, как раз для вас подойдет
- Да, спасибо, если можно.
Елена Сидоровна наскоро переоделась и накинув на плечи цветастый платок, вышла проводить ревизора.
- Как ваше имя отчество? - спросила она у гостя по дороге.
- Алексей Понтилеймонович, а вас как величать? - спросил мужчина.
- Елена Сидоровна. Вот и познакомились, стало быть. Вы уж извините, пожалуйста, что так вышло. Мы вообще люди гостеприимные. Муж вот некстати заболел.
- Да ничего, ничего, понимаю. Все мы люди-человеки, все болеем…
Идти им пришлось минут двадцать.
Дом стоял на самом краю колхоза. Елена Сидоровна отперла дверь дома, зажгла свет
- Проходите, Алексей Понтилеймонович! - сказала она приезжему.
Алексей Понтилеймонович прошел в освещенную комнату прихожую, а потом в комнату. Комната была просторная, чистенькая, на полу были постелены полосатые дорожки. В углу стояла высокая кровать с красивым покрывалом. Посредине комнаты стоял небольшой письменный стол.
- Белье везде чистое, полотенца, салфетки, все есть. Будьте как дома - сказала жена председателя и, поставив на стол прихваченный с собой из дома сверток, добавила:
– Это вот вам, на ужин скромно, как говорится, чем богаты - сало, яйца, хлебушек свежий деревенский, молоко, сыр. Поужинаете с дорожки. А я пойду, за больным смотреть». Женщина направилась к выходу:
– Ключ в дверях. Что-то нужно будет, приходите, дом то наш запомнили, где находится?
- Да, найду, похоже…
- О приезде вашем я доложу. Так что спите спокойно, отдыхайте. Спокойной ночи! - сказала Елена Сидоровна и вышла из дома.
- Спасибо вам! Пусть муж поправляется. Всего хорошего! - ответил ей проверяющий, запирая дверь.
Жена председателя, выйдя из дома, опасливо огляделась по сторонам и пошла быстрым шагом, а потом и вовсе припустила бегом. Ей было невыносимо жутко на улицах ночного колхоза, казалось, что следит за ней чей-то злобный взгляд.
Алексей Понтилеймонович походил немного по комнате, выглянул в окошко, потом подошел к столу, пододвинул стул и развернул принесенный женщиной сверток. Еда была по деревенскому вкусной и подкрепившись основательно, мужчина выпил свежего молока. Настроение явно улучшилось. Мельком осмотрев комнаты и разложив некоторые вещи из чемодана, Алексей Понтилеймонович погасил свет и лег спать. Где-то невдалеке жалобно выла собака, еще басил хриплый мужской голос – «Маня, маня!», раздавались еще какие-то голоса, но все это не помешало уснуть уставшему ревизору.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#20 Чт Апр 16, 2009 12:23:52
|
|
|
Алексей Понтилеймонович проснулся рано утром, наверное, еще до криков петухов, или вместе с ними. Выспался он, надо сказать, отменно. Домик, в котором его разместили на временное жительство, стоял на самом отшибе колхоза, поодаль от всех других домов. Мужчина вышел на крыльцо, сладко потянулся и залюбовался утренним деревенским пейзажем. Решив слегка поразмяться, он пошел от дома в сторону виднеющихся холмов. Алексей Понтилеймонович шел и дышал полной грудью, и не мог надышаться, воздух был наисвежайший и совсем не такой как в городе. Впрочем, здесь все было иначе, чем в городе, первобытная природа, атмосфера совсем другая. Трава была мокрой от росы и идущий быстро промочил штиблеты, а потом и обе штанины, но продолжал идти, дыша свежим утренним воздухом. Едва светало. Где-то пели птицы. Лазали по траве мыши-полевки. Прыгали тут и там резвые кузнечики. Когда Алексей Понтилеймонович перевалил пару ближайших холмиков, то увидел странную и неожиданную картину: навстречу ему шла по зеленой луговой траве абсолютно голая девушка. Она была очень красивой, высокого роста, широкие бедра, большие груди, длинные русые волосы – настоящая русская красавица. Ревизор протер глаза, ущипнул себя пару раз, но девушка не исчезала, а значит, была на самом деле. У Алексея Понтилеймоновича засосало где-то под ложечкой, и он несмело пошел навстречу голой девице. Ситуация была не из стандартных, кроме того, к женскому полу проверяющий испытывал особую слабость. Не сказать, что он был совсем распущенный человек, или полный мерзавец, даже скорее наоборот, он был очень воспитанным и культурным человеком, но в присутствии голой женщины поступки его становились иногда неадекватными. Пошлость брала верх над всем остальным. Девушка шла молча, понурив взгляд, изо рта у нее торчала какая-то длинная травинка. На вид ей было лет восемнадцать-девятнадцать.
- Хорошая погода для прогулки! Не правда ли? - бодрым голосом произнес Алексей Понтилеймонович.
Девушка приподняла голову, уставилась на него большими голубыми глазами, глупо улыбнулась, и жевнула несколько раз травинку.
- Разрешите представиться Алексей Понтилеймонович, из районного центра! А вас как звать - продолжил разговор проверяющий, шаря жадным взглядом по прелестям молодой красавицы.
Девушка не ответила, и стояла, все так же улыбаясь и глупо моргая глазами.
«Как корова, ей Богу. Вот тебе и местный колорит. Но какова красотка!» - подумал мужчина.
- Вы очень красивая девушка, вам об этом должно быть уже говорили! - заискивающе обратился он к незнакомке.
Девушка не проронила ни звука, но подпрыгнула вверх, дрыгая ногами, и показалось, что хихикнула. Ее упругие груди приятно покачивались, а глупая улыбка так и не сходила с лица.
«Наверное, местная умалишенная» - подумал он, и нехорошие мысли закрутились в его голове. Девушка его просто очаровала своей наготой и красотой и отпускать ее совсем не хотелось, да уже и просто не моглось. «Если она даже и умалишенная, то наверное, не в первый раз гуляет по колхозу голой. С нее явно не убудет... Кроме того, она вряд ли кому потом расскажет» - подумал ревизор. Казалось, что какой-то внутренний злобный чертенок толкал гостя из райцентра на дурной поступок. Мужчина сделал вокруг красавицы несколько поспешных кругов, оглядывая ее со всех сторон и потирая вспотевшие от волнения руки, как будто примеряясь перед броском, но, не решаясь на задуманное. В глазах у него мутнело от волнения:
- А давайте присядем с вами, на травку! Отдохнем, так сказать… - сказал он и приобнял девушку за голые плечи. Девушка, похоже, не собиралась возражать и через несколько минут Алексей Понтилеймонович повалил ее на мокрую траву, осыпая громкими чавкающими поцелуями.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#21 Вт Апр 21, 2009 09:03:44
|
|
|
Максим Давыдович очнулся и посмотрел вокруг, было темно. Он лежал на кровати, под теплым одеялом, рядом тихо посапывала жена. У председателя сильно болела голова и он ощупал лоб рукой. Температуры, похоже, не было. Максим Давыдович еще немного полежал, затем поднялся с постели, чтобы сходить по нужде. Встав, он почувствовал тянущую боль в спине и в ногах. Накинув на себя что-то первое попавшее под руку, он быстро сходил на улицу в туалет и вскоре вернулся обратно. Зайдя в сени, он посмотрелся в зеркало, и надолго остался около него, вглядываясь в собственное отражение. Председателю не понравился собственный вид - лицо у него было какое-то темное, синяки под покрасневшими и запавшими глазами, взъерошенные волосы, а на лбу, над густыми бровями, ближе к вискам красовались два непонятных бугорка. Они были похожи на шишки, на ощупь были довольно таки твердыми. «Эка, мне кто-то по лбу что ли надавал?» - подумал Максим Давыдович – «не мудрено, что голова так болит…». Но как он не напрягал память, вспомнить каких-либо обстоятельств появления непонятных шишек он не мог. Может, упал с кровати или жена его отметелила скалкой? Но, это тоже было, вряд ли, кроме того, настораживало их абсолютно синхронное расположение. «Может, что холодное нужно приложить, как я с такими шишаками на работу появлюсь» - подумал председатель – «Сначала шея, потом шишки непонятные – непорядок». Кстати, вспомнив про шею, Максим Давыдович приоткрыл наложенную повязку и осмотрел рану, она, похоже, уже затягивалась. Он стал припоминать, как в тот поздний вечер зашел в гости к своей Катерине и как покусал его кто-то в темноте. Впрочем, он очень плохо помнил тот вечер, пьян был сильно. А из бессвязных рассказов молодой любовницы мало чего можно было понять. Она старалась вообще не говорить о событиях того вечера, видимо была сильно напугана. Это было и неудивительно, ведь ее тоже укусили. Кто укусил - она и сама не поняла, все произошло слишком быстро, да и темно было. А когда свет включили, то уже никого и не было, только трепыхалась цветастая занавеска в распахнутом окне. Укусили так же, как и Максима Давыдовича – за шею. Афишировать происшедшее, естественно они не могли, поэтому помалкивали. Жене председатель сказал, что его покусала чья-то собака, когда он пьяный возвращался домой и в какой-то момент упал на землю. Тут то собака к нему подбежала и тяпнула, они как известно, пьяных не любят. На самом деле этот вопрос второй день не давал покоя Максиму Давыдовичу – кто укусил? Что происходит вообще в родном колхозе? Рана подсохла, повязку уже можно было снимать, однако с шишками надо было что-то делать. Председатель подошел к вешалке, пошарил по карманам висящего пиджака и достал два медных пятака, они были прохладными. Председатель вернулся к зеркалу и приложив ко лбу сразу оба пятака застыл глядя на свое глупое отражение. Так простоял он минут, наверное, десять. Ноги болели, и он уже устав стоять, отлепил пятаки и еще раз всмотрелся в зеркало. Максиму Давыдовичу показалось, что шишки увеличились – «что за черт?» - подумал он, и, сходив за табуреткой, уселся на нее, повторно приложив пятаки ко лбу. Так он просидел еще минут десять, потом вдруг с ужасом почувствовал, как усиливается боль, и пятаки постепенно оттопыриваются. Максим Давыдович убрал пятаки и посмотрел в зеркало – на лбу медленно, но верно росли маленькие рога, стекали вниз на глаза тонкие струйки крови. Председателю сделалось совсем плохо, он захрипел, схватился руками за растущие органы и повалился на пол.
Елена Сидоровна проснулась от звонка старенького будильника. Было 5.30 утра. За окном маячил рассвет. Она посмотрела в сторону и с удивлением обнаружила, что мужа рядом нет. «Неужели полегчало?» - подумала Елена Сидоровна и поднялась из постели. Взбив подушки и заправив покрывалом большую кровать, она пошла в кухню. На кухне все было раскидано, и царил полный беспорядок. На полу местами виднелись следы крови, валялись около зеркала два окровавленных пятака. Елена Сидоровна пришла что называется, в ужас – «Что случилось?». Почти тут же она услышала какой-то звук в прихожей. Когда Елена Сидоровна открыла скрипящую дверь, на нее оттуда из полумрака уставились два больших блестящих глаза. Женщина закричала. Из сеней выскочил здоровенный кудлатый козел и начал носиться кругами, сбивая табуретки и ведра, стоящие на своем пути. На козлиных рогах висели красные семейные трусы Максима Давыдовича.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#22 Вт Апр 21, 2009 13:34:23
|
|
|
Весь этот день в колхозе «Луч коммунизма» был с самого утра омрачен страшными и непонятными событиями. С людьми происходили непонятные метаморфозы. Люди превращались в животных. Мелькали на улицах бегающие козы и козлы разных цветов и размеров. В колхозе началась настоящая паника, поэтому люди, которые не утратили человеческий вид сидели, закрывшись в своих домах, и с ужасом наблюдали за событиями из окон. Из домов выходить люди боялись. Многие хотели бы бежать, но куда – в райцентр? Рассказать о происходящем, позвать на помощь – и попасть сразу в дурдом? Дурдомов в советской стране было более чем достаточно, и их двери были любезно открыты для всех жителей колхоза «Луч коммунизма».
Василий Иванович сидел на полу в своем кабинете. Он только что пришел в себя и теперь собирался с мыслями. Он был абсолютно голым, кроме того поцарапанным побитым, грязным, и все тело у него раскалывалось от боли. Вокруг него царил полный беспорядок, козы разных мастей хаотично сигали по комнате во всех направлениях.
Видимо, несмотря на потерю человеческого облика, животных все же тянуло на работу. Если бы стороннему наблюдателю, знающему ход последних событий, хорошо присмотреться, то можно в принципе было узнать в облике бегающих коз исконных, так сказать владельцев. Вот, например, большая бело-черная коза с короткими рогами и тупым безразличным взглядом, ведь это явно Марья Алексеевна, которая на материалах сидела. Она собственно и сейчас на них сидит испачканным задом. А крутящийся вокруг нее небольшой серый козел – это завскладом Егор Данилович, он и не будучи козлом, крутился обычно вокруг нее. Вот ведь, как все обернулось.
Но Василий Иванович никаких аналогий не проводил, он просто сидел, сжимал руками раскалывающуюся голову и пытался хоть что-нибудь понять в происходящем. Последнее что он помнил – позавчерашний вечер, когда он возвращался домой поздно вечером и за шею его укусила какая-то зверюга. Он пришел домой, а ночью поднялась температура, больше он ничего не помнил.
За ближним столом к сидящему на полу Василию Ивановичу долгое время раздавалась какая-то возня. Но главный бухгалтер не обращал на это никакого внимания. Он вообще пытался проснуться от этого страшного сна и оказаться в нормальной обычной жизни, но что-то все никак не получалось. Козы все скакали вокруг, и голова у Василия Ивановича шла кругом. Вдруг из под соседнего стола поднялась абсолютно голая женщина. Это была Антонина – бухгалтер по зарплате. Василий Иванович ее с трудом узнал, так как волосы на ее голове были взлохмачены, лицо было грязным, в общем, женщина, мягко говоря, была не в форме. «Нет, я точно сплю» - подумал главный бухгалтер и начал шлепать себя по щекам – «Проснуться, проснуться!». Но сон не проходил. Женщина стояла и не двигалась, глядя в никуда остекленевшим взглядом.
- Эй, Антонина! – окликнул ее Василий Иванович.
Антонина, как говорится, даже ухом не повела.
«Чертовщина какая-то» - пробормотал мужчина и с трудом поднялся на ноги. Ноги болели и подгибались, Василий Иванович подковылял поближе к голой женщине и закричал в упор:
– Антонина, ты меня слышишь?
Женщина не шевельнулась, главный бухгалтер помахал руками перед ее неподвижным взглядом, но Антонина никак не реагировала. Он взял ее за плечи и как следует встряхнул:
- Антонина, проснись, Антонина!
Все было напрасно. Тело и голова Антонины зашатались от тряски, но она не произнесла ни звука. Раскачивались из стороны в сторону большие красивые груди.
Антонина вообще была женщина симпатичная, да и кроме того незамужняя. Василий Иванович несколько раз пытался за ней приударить, но она каждый раз деликатно ускользала в сторону. С женатыми мужчинами Антонина благоразумно старалась не связываться. Главному бухгалтеру оставалось лишь издали любоваться приятными формами молодой женщины. А вот сейчас она стояла перед ним, абсолютно голая, и все прелести были, как говорится, как на ладони.
- Антонина, ты что спишь! – крикнул главный бухгалтер и похлопал ее по щекам. Потом мужчина несмело прикоснулся рукой к ее пышной груди. А потом обеими руками сжал ее груди и посмотрел в ее стеклянные глаза. Антонина, похоже, ничего не чувствовала. Глаза смотрели сквозь главного бухгалтера. Василий Иванович почувствовал, как возбуждается его мужская плоть.
Из райцентра с самого утра пытались дозвониться до пропавшего в никуда колхоза. Лишь один раз какая-то коза копытом сбила трубку звонящего телефона, и представители городской власти в ответ на простой вопрос «кто у телефона?» услышали целый хор козлиного блеяния.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#23 Вт Май 05, 2009 14:49:23
|
|
|
Водитель ЗИЛа, который прошедшим вечером привез в колхоз ревизора, после того, как высадил гостя возле дома председателя, разгрузился на местном складе, спешно поскидывал из кузова привезенный лез с местными мужиками. Затем собрал подписи в транспортных накладных и поехал к своей местной знакомой Маше – женщине молодой, видной, безвременно овдовевшей несколько лет назад. Он частенько ее навещал, специально подгадывая рейсы так, чтобы под ночь попадать в колхоз, ссылаясь то на перегрев двигателя, то на нерасторопность грузчиков и снабженцев. Водителя звали Николай. Сам он был мужиком невысоким, усатым, вечно лохматым, чрезвычайно шустрым и находчивым. Так вот, закончив со всеми служебными делами, Николай заехал к Маше, которая жила со своей маленькой дочкой и старенькой полувыжившей из ума матерью в небольшом домике с резными синими ставнями. Было уже поздно, но в знакомом доме горел свет. Мужчина постучался в дверь.
- Кто там? – раздался знакомый голос.
- Свои, открывай – тихо ответил Николай.
Маша отворила дверь, и сразу попала в тесные объятия Николая:
- Здравствуй родная! – зашептал он, обнимая ее и скользя ладонями вниз по спине, чуть касаясь нижних областей.
- Здравствуй дорогой – ответила женщина – проходи быстрее, голодный небось, сейчас борща разогрею. Машины домочадцы уже спали. Женщина крутилась около маленькой газовой плиты и постукивала посудой. Николай разулся, прошелся по комнате, заглянул в соседние комнаты, и подошел к Маше. Она стояла к нему спиной в длинной белой ночнушке. Сквозь хэбэшное полотно проглядывали красивые формы женской фигуры.
- Как я соскучился, по тебе – произнес Николай запуская руки под белую ночнушку и поглаживая округлые Машины ягодицы.
- Отстань, соскучился, так почему раньше не приехал, я тебя еще в понедельник ждала, нынче пятница – обиженным голосом ответила ему Маша.
- Ты же знаешь мою работу, мотаюсь как собака по всем колхозам. Еле вырвался.
- Устал поди, с дороги, давай баньку истоплю.
- Давай, вместе и сходим – Николай поглаживал ее живот, медленно опускаясь к лобку.
- Ладно, сходим, перестань, здесь не место, вдруг проснется кто… Давай садись поешь. Я пойду, затоплю.
Маша выскользнула из крепких мужских рук, одернула рубашку. и пошла в маленькую баньку, подбросить дров и разжечь печушку. Николай уселся за стол и замахал ложкой, уплетая вкусный наваристый борщ. Быстро сметя содержимое тарелки, мужчина добавил еще поварешку из стоящей на плите кастрюли и отломил ломоть вкусного деревенского хлеба. Вскоре подошла Маша:
- Ну все, скоро нагреется.
Николай уже доел борщ, запил молоком и поглядывал на свою зазнобу, мысленно снимая с нее ночную рубаху.
- Ну что, пошли в баньку – сказал он.
- Так еще не натоплено.
- Вот и хорошо, там и подождем.
Он встал из-за стола и обнял Машу:
- Пойдем скорее, не могу больше ждать, так соскучился.
Они вышли из дома, зашли в тесненький предбанник, где, наконец, таки Николай снял с Маши ночную рубашку и, наклонив женщину перед собой, развеял накопленную тоску.
Потом они вдвоем долго сидели в парной, шлепали друг-друга березовым веником, и, выходя в предбанник обливались холодной водой из ушата.
Когда Николай и Маша в очередной раз вышли в предбанник, то им открылось удивительное зрелище: в темном углу предбанника, за бочкой с холодной водой сидело какое-то темное, небольшое существо, чуть больше кошки и смотрело на них красными блестящими глазами. Пара замерла. Существо тоже почти не двигалось, потом чуть отстранилось от бочки, выставив на тусклый свет маленькое копытце. Маша закричала, существо вздрогнуло, выгнулось дугой, обнажив косматую спину и маленькие рожки, и прыгнуло на Николая. Мужчина от неожиданности дернулся в сторону, но, поскользнувшись на мокром полу, упал на спину, устремив вверх розовые от жары пятки, полетело куда-то вдаль мокрое полотенце. Животное ударившись об пустую стену, отскочило вбок, и встав на задние конечности, выпрямилось во весь рост – небольшое, рогатое, покрытое короткой шерстью и скалившееся острыми мелкими зубами. Позади него вился кругами хвост средней длины. Больше всего из всех известных животных реальных и нереальных, можно было узнать в нем известного персонажа сказок – черта. Однако дело то было наяву. Чертенок осмотрелся и изогнувшись прыгнул на визжащую Машу. Маленькие челюсти сомкнулись на нежной женской шее. Все происходило стремительно быстро. Когда Николай поднялся и бросился на помощь к Маше, чертенок уже отпрыгнул от нее, оттолкнулся длинными изогнутыми ногами от стены, и выскочил на улицу через приоткрытую дверь предбанника. Маша, онемевшая от ужаса, стояла, прикрывая кровоточащую рану на шее рукой.
- Ты видела, что это было? Неужели черт? – заорал Николай.
Женщина молчала и плакала.
С раной надо было что-то делать.
- Где живет врач ваш? – спросил Николай – пойдем к нему, рану надо обработать.
Они спешно оделись и пошли к дому врача. Подойдя к дому, они увидели, что свет в доме еще горит, значит не спят. Николай стал стучать в дощатую дверь, но она под первым же его ударом подалась вперед и приоткрылась – не заперто. Они вошли в дом.
- Есть кто дома? Добрый вечер – забасил Николай.
Однако никто ему не отвечал. Вокруг царил беспорядок. Из одной из ближних комнат послышался какой-то звук. Потом что-то там завозилось, загремело по полу и выскочило что-то непонятное. В лохмотьях рубахи и темных штанов, что-то лезло на карачках, громыхая копытами по деревянному полу. Вдруг, из под рубахи показалась голова Федора Егоровича, увитая длинной шерстью. Изо лба торчали кровавые рога. Окровавленный рот приоткрылся и раздались какие-то бульканья. Николая и Машу мгновенно смело на улицу. Они бежали что есть мочи к Машиному дому. Забежав в дом они заперлись изнутри и долго не могли отдышаться.
- Надо уезжать отсюда – прохрипел Николай – собирай вещи!
- Я не могу, а как же дочка, мама. Нет, я не могу, я останусь. Ты езжай за помощью. Мы запремся изнутри.
- Нет, ты видела, что это было вообще? Что происходит здесь?
- Я не знаю, не знаю, не знаю! – Маша рыдала навзрыд.
- Ладно, слушай, я поеду в райцентр привезу помощь, милицию, они разберутся во всем. Ты запри дверь, забаррикадируйся изнутри и жди меня, никому дверь не открывай.
Николай посмотрел на часы, было около часа ночи.
На том и порешили, Николай выскочил на улицу, озираясь подбежал к машине, залез в кабину, завел двигатель и погнал прочь из колхоза. По дороге бегали козы. Николай даже чуть не сбил нескольких. «Откуда их столько» - подумал он, выкручивая руль.
К четырем часам утра Николай уже был в райцентре и стучал в дверь дежурной части милиции. По дороге он никак не мог собраться с мыслями, перед глазами у него стояло нечто, увиденное в доме сельского врача.
- Чего вам гражданин? – появилось в окошке с вопросом заспанное веснушчатое лицо.
- Помощь нужна, ЧП, срочно! – закричал он, задыхаясь.
- Что случилось?
- Беда, беда, там, в «Козлюках» черти, кровь, козы! – кричал водитель.
Веснушчатое лицо выпрямилось, напряглось, потом переспросило:
- Черти, говорите?
- Да, срочно нужна помощь!
На лице появилась легкая, едва заметная ухмылка:
- Отчего же, заходите, мы сейчас вам поможем.
Перед Николаем открылись массивные двери.
Через полчаса в местный дурдом привезли особо буйного пациента. Он все время кричал, матерился, вырывался из рук ведущих его сотрудников милиции. Милиция из рук в руки передала его в мощные лапы двух санитаров, которые, скрутив, повели его куда-то вглубь длинного белого коридора.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#24 Вт Май 05, 2009 17:45:33
|
|
|
Ближе к вечеру в колхозе можно было наблюдать интересную картину: бежала, в чем мать родила потерявшаяся днем ранее внучка Федора Маня, а за ней вдогонку незнакомый для основной части населения мужчина тоже голышом. Из его лба торчали небольшие рога. Мужчина бежал тяжело, шатаясь, согнувшись, и кричал что-то невнятное. Маня же бегала кругами по центру колхоза как загнанное животное, как будто бы не зная, куда ей нужно бежать. Так они и нарезали круги до самой темноты. Не утратившие человеческий вид сельчане молча следили за этой сценой из окон своих домов. Детей в тот день к окнам благоразумно не подпускали.
Был поздний вечер. В маленьком домике горел тусклый свет. Фекла сидела дома и молилась. Тьма опустилась на родной колхоз. Фекла это чувствовала, возможно, лучше всех остальных. «Кто ж виноват, что мало теперь стало верующих людей, если власть такая, безбожники в партии? Сатана правит Миром, а до страшного суда еще далеко. Значит надо как-то жить, верить, бороться за свою веру и свои убеждения» - думала набожная старушка. Она уже вдоволь насмотрелась на происходящие в колхозе события из своего маленького окошка, чего только не происходило на улице. Еще много чего увидела старушка когда по воду к колодцу ходила. Страшные дела творились вокруг, со всем этим надо было что-то делать. Поэтому Фекла решила испробовать старое испытанное средство – святую воду. Раньше в поселке была маленькая церквушка, но когда наступили новые времена, батюшку вывели из церкви под белые рученьки, и больше его никто не видел. Деревянную церковь развалили. Теперь работающих церквей нигде в округе не было – вывели нехристи, и взять святой воды было негде. Посему Фекла благословясь и перекрестясь, решила сама воды насвятить. Благо видела, как это делается в церквях, и какие молитвы при этом читают. Она с трудом одолжила ведер у соседей, которые были настолько напуганы происходящими событиями, что даже двери не хотели отпирать. Потом Фекла весь день проходила к колодцу, и теперь посредине комнаты стояло семь металлических ведер полных воды. Над ведрами, склонившись с иконкой, стояла набожная старушка и что-то нашептывала - «Токмо на тя уповаю, на могущыство твое… Свят, свят, свят…»
Фекла молилась, стоя на коленях, и в какой-то момент казалось, что заснула.
Фекле снился сон. В комнате под потолком образовалось как будто бы небольшое голубоватое облачко. Потом сквозь потолок спустилась белая, как будто свитая из облаков лестница, затем потолок беззвучно разверзся, обнажив ночное звездное небо. Раздались тихие звуки какого-то струнного инструмента, и ангел в длинных солнечных одеждах спустился с неба по облачной лестнице. То, что это был именно ангел, Фекла поняла, увидев у него за спиной два остроконечных крыла. Ангел спустился с лестницы, подошел к старушке и заговорил звенящим мелодичным голосом:
- Здравствуй раба Божия Фекла!
Фекла пала ниц и безмолвно зарыдала.
- Господь меня послал к тебе по важному делу – продолжал ангел, важно разводя руками в стороны. Мы знаем тебя как истинно верующую христианку, ты уже давно почитаешь Бога, соблюдаешь заповеди, молишься ежечасно.
Фекла молча кивала опущенной к полу головой.
- Сейчас очень тяжелое время. Весь Мир погряз в пороках и безверии, церкви уничтожены, святыни поруганы, люди не веруют в творца. Ты и сама все это видишь и понимаешь. Наш Господь все видит и все знает, но не вмешивается в дела земные, так как человек сам волен выбирать свой путь. Но в последнее время в вашем колхозе бесчинствует Дьявол. Он учиняет всяческие козни во вред человечеству и Господу нашему. Встань Фекла, посмотри на меня!
Фекла поднялась с колен и посмотрела на говорящего с ней ангела. Его яркие горящие бледно-голубым огнем глаза смотрели на нее, и казалось, что взгляд этот пронизывает насквозь ее бренное тело.
- Слушай раба Божия Фекла. Ты должна помешать проискам Сатаны! Ты всего лишь человек, слабая старуха, но вера твоя сильна и Бог наделяет тебя особыми полномочиями и особой властью. Ты сможешь помешать Сатане. Послушай, что ты должна сделать. Все люди, живущие вокруг тебя, не веруют в Господа нашего. Ты должна до конца этой недели всех их обратить в веру христианскую и крестить всех до одного на речке около вашего колхоза. Ты поняла меня Фекла?
Старуха молча кивала головой.
- Господь даст тебе силу и особые возможности, для того, чтобы люди устремились за тобой к вере. Начать ты должна с завтрашнего же утра, а окрестить всех в будущее воскресенье, по полудни. Не бойся ничего раба Божия, Бог будет с тобой все это время, он поможет тебе.
Ангел взмахнул руками, глаза замигали голубыми вспышками, за его спиной медленно приподнялись белесые крылья:
- Все Фекла, выполняй волю Божью-ю-ю-ю! Не бойся никого, ни человека ни Дьявола-а-а-а! – голос ангела завибрировал и сделался необычайно громким. Зазвякала в старом шкафу фарфоровая посуда.
Все вокруг затряслось, замаячило и ангел, медленно повернувшись спиной, стал подниматься вверх по лестнице, слегка помахивая крыльями. Вскоре за ним затянулся разверзнувшийся ранее потолок.
Фекла открыла глаза, она сидела на коленях на полу посреди комнаты в окружении ведер со святой водой. Фекла трижды перекрестилась и посмотрела вверх. Под потолком, там, где скрылся крылатый ангел, казалось, вился маленькими клубами голубоватый туман.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#25 Чт Май 07, 2009 12:11:05
|
|
|
На следующее утро очнувшийся от непонятного сна Максим Давыдович, обнаружил, что находится дома абсолютно один. Для него не было неожиданностью проснуться утром голышом на полу, и ничего не помнить, обычное дело, после того как напьешься. Поэтому он даже и не удивился ни болям во всем теле, ни грязному исцарапанному телу и лицу, ни отсутствующей жене. Дверь дома была заперта снаружи. Председатель умылся, побрился, оделся, посмотрев на часы, наскоро перекусил, открыл окно и выбрался из дома. Вокруг было необычно безлюдно, но Максим Давыдович не придал этому значения. По дороге на работу он заглянул в дом своей тещи, к которой иногда уходила ночевать Елена Сидоровна, в случаях особенного буйства пьяного мужа. Он постучал в дверь. Дверь отворила теща.
- Здравствуйте Афросья Никитична! – сказал председатель:
- Жена моя у вас?
- У меня – произнесла пожилая женщина и с каким-то особым укором посмотрела на зятя.
- Пусть подойдет, мне переговорить с ней нужно.
Афросья Никитична, в пол-оборота повернулась в сторону комнат и зычно прикрикнула:
- Елена, к тебе муж!
Из комнаты раздались тихие шаги, и вышла жена председателя в накинутом на ночную рубашку тещином халате.
Максим Давыдович посмотрел на тещу тяжелым взглядом, пока та не удалилась в комнату.
- Доброе утро Лена! – сказал он жене, улыбнувшись.
- Доброе.
- Чего ты здесь, что я вчера вытворил?
Елена Сидоровна молчала.
- Ну, чего молчишь, обидел что ли? – продолжил председатель.
- Ты все равно не поверишь.
- Чего так? Говори, давай!
Женщина опасливо оглянулась, и, убедившись, что мать ушла и не подслушивает, сказала:
- Ты вчера… в общем… не знаю даже как и сказать… В общем хочешь верь, хочешь не верь, но ты вчера в козла превращался – произнесла женщина и смахнула слезу.
- Да иди ты!? Как это? Шутишь что ли? – спросил хохотнув Максим Давыдович и посмотрел в лицо жены, однако по ее расстроенному виду нельзя было сказать, что она расположена шутить.
Однако, на правду это тоже не было похоже:
- Разыграть меня решила, что ли? Чтобы больше не пил? – задал логичный вопрос председатель.
- Не ты один, полколхоза уже таких. Болезнь какая-то! – произнесла жена – не веришь, иди к Федору, спроси, он в курсе.
- Хорошо, схожу. Но если вы с Федором на пару сговорились, смотрите у меня! – сказал Максим Давыдович и пошел в сторону медпункта, смеясь в душе над чепухой, которую мелет его жена.
По дороге он перебирал в памяти, события вчерашнего дня, и ему показалось, что припоминает он что-то смутно, как будто рога у него на лбу прорастали. Он ощупал лоб, нормальный ровный лоб, никаких рогов, ни шишек нет. «Что за чертовщина?» - подумал он. Так думая и рассуждая председатель дошел до дверей медпункта, и постучавшись, вошел внутрь.
Федор Егорович, сидевший за столом, увидев вошедшего, вскочил и как показалось, даже обрадовался:
- Максим Давыдович, здравствуйте дорогой! Как хорошо, что вы зашли! У нас чрезвычайная ситуация!
С 11.00 в колхозе по приказу председателя работала чрезвычайная комиссия, которая состояла из самого председателя колхоза, врача, и еще нескольких добровольцев. Комиссия ходила по всем колхозным домам. Многие двери и калитки, которые раньше обычно вообще никогда не закрывались, сейчас отворяли неохотно.
- Кто там? – часто спрашивали сельчане.
- Откройте, чрезвычайная комиссия – громко говорил Максим Давыдович.
Слово «чрезвычайная комиссия» отпирало любые замки.
Комиссия проходила в дома, врач производил опрос и что-то записывал в толстой тетради. Вопросы задавали более чем пространные:
- Здравствуйте, как здоровьице? На что жалуемся – произносил Максим Давыдович, входя в очередной дом
- Кто-нибудь у вас в животных оборачивается? – продолжал он.
Потом Федор Егорович осматривал у всех подряд шею, горло, глаза, уши, замерял пульс и опять что-то записывал. Многие из оборачиваемых не были укушены, таких граждан врач отзывал в сторонку и тихо задавал другие вопросы – с кем контактировали, когда, и какого рода контакты были.
Перед уходом председатель объявлял:
- Сегодня в шесть тридцать общее собрание, явка обязательна!
Комиссия работала примерно часов до четырех, без перерыва на обед. По завершении обхода, комиссия засела в кабинете председателя колхоза и долго совещалась.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#26 Пн Май 18, 2009 09:06:39
|
|
|
В актовом зале управления колхоза гудел народ. Конечно, людей было меньше чем обычно, но, тем не менее, достаточно много. Пришлось приложить немалые усилия для того, чтобы собрать и этих. Максим Давыдович с перевязанной шеей восседал посередине стола, рядом с ним сидел Федор Егорович с такой же повязкой, Василий Иванович без повязки, приезжий ревизор и еще несколько человек с повязками и без таковых.
Председатель прокашлялся и обратился к народу:
- Товарищи, я вынужден был собрать это экстренное собрание. Собрались тут не все, а те, кого нашли, те, кто не успел заболеть. Причина всем Вам уже известная. Беда к нам пришла, да такая беда, какой и не ждали!
В толпе пробежал волнительный гул.
- Все Вы сами видели, что у нас происходит. Непонятная напасть появилась. Я вот тут врача нашего специально позвал, мы сегодня вместе ходили по домам, он многих людей сегодня осмотрел:
- Что Вы Федор Егорович можете сказать, почему люди вдруг в козлов стали оборачиваться?
Федор Егорович встал, суетливо поежился, почесал затылок и начал говорить:
- Я, как врач, и как ветеринар могу сказать - у нас появилась болезнь, болезнь неизвестная медицине, на всякий случай я еще в энциклопедии посмотрел, ничего похожего нет… Есть психические расстройства, но здесь, совсем по-другому все…
Максим Давыдович произнес:
- Может это с запада болезнь к нам пришла, от капиталистов? Может быть, войну готовят, превратят нас всех козлов, и перебьют на мясо…
Женский голос с левого фланга всхлипнул:
- Империлисты проклятые…
Мужской бас с правого фланга пропел:
- Буржуины…
Федор Егорович продолжил:
- Нет, у них тоже такой болезни не значится. Может это и не болезнь вовсе, а мистика какая-то… В физиологическом плане такое невозможно - чтобы одно животное в другое переворачивалось, а тем более человек, разве что в сказках только - оборотни…
Председатель сказал:
- Может и есть у них такая болезнь, кто ж о ней рассказывать станет - в открытую? Они то хоть и капиталисты, но не дураки, чтобы про свой позор на весь Мир рассказывать. Я вот долго думал, кто-то из нас заражается от укуса в шею, как я, или как вы, Федор Егорович. А кто-то и без укусов превращается. Как вы считаете, в чем причина? Как без укусов болезнь распространяется?
Врач ответил:
- Я сделал несколько наблюдений, и почти уверен что…, судя по переходу болезни к особо близким людям – мужьям, женам, болезнь кроме укусов передается еще,… скорее всего, по половому пути…
В зале воцарилась мертвая тишина.
- В смысле, вы имеете ввиду… что… Хм… это самое… Да… Хороши колхознички! - усмехнулся председатель:
– А еще капиталистов ругаем. Сами то, а?
Максим Давыдович говорил и поглаживал свою повязку на шее, чтобы всем стало хорошо видно, что он к разряду распущенных людей вовсе не относится.
-Хорошо…, допустим, передается так, а кусает то тогда кто? - продолжил он.
- Насчет этого я скажу, что следы укусов я тщательно изучил, сопоставил с козлиными зубами – сходство есть, хотя и не явное! И между собой эти укусы похожи, возможно, принадлежат одним и тем же зубам. Но в целом, как мы видим, козы не агрессивные и не кусаются. Значит, либо какая-то одна из них кусается, либо это вообще какое-то другое животное. Некоторые жители говорят, что видели что-то похожее на черта. По моим предположениям, это все же коза, помните, кстати, ту черную козу, которая бегала по колхозу накануне? Возможно, это она и есть заразная…
- Точно, она! - загудел народ.
- Тихо, тихо! - запел председатель – «Надо же нам как-то бороться с болезнью, делать что-то. Значит, нам надо эту козу найти и четей всех к ядреной матери и того… ликвидировать!
- Да, но это может быть не просто животное, а уже обернувшийся человек. Почтальон наш пропал накануне, без одежды причем и по сей день так и не объявился. Я так думаю, что, скорее всего это он и есть – первая ласточка заразы, так сказать. Он видимо, первым заразился - сказал Федор Егорович.
Народ опять заволновался и заохал разноликими голосами.
- Хорошо, может быть, как то Сашка исчез, непонятно конечно, может и так… Но, если так, то откуда он то эту заразу подцепил? Допустим, что это он, значит отставить ликвидировать, надо значится найти, поймать и изолировать!» - произнес Максим Давыдович
– Что касается, второго способа распространения болезни… То, если это действительно так… Это вообще отдельная тема для разговора. Призываю к вашей гражданской ответственности, товарищи! Во избежание распространения болезни, имейте ввиду, чтобы в ближайшее время никаких шашней не было! Ни с женами, мужьями, ни тем более с кем еще! - зычно зарычал председатель:
– А то все под суд пойдем! Позор на всю страну! Всех в Сибирь вышлют, весь колхоз подчистую! Будем новые земли осваивать, или лес валить. А еще хуже – на скотобойню, там потом докажи, что ты не козел. Тушенки накатают для нашей большой страны. Нравится вам такой вариант?
Народ молчал, переваривал.
Ревизор сидящий за столом внезапно встрепенулся и залепетал:
- Надо болезнь лечить, пока не поздно, пока процесс еще обратимый! Должны быть средства. В город нужно срочно звонить, в самый центр, пусть срочно грамотных врачей присылают, специалистов!
Максим Давыдович гневно посмотрел на проверяющего. Он ждал от приезжего каких-нибудь подобных вопросов, поэтому заранее обдумал и как следует, подготовил речь:
- Как вас там…, Алексей Понтилеймонович, кажется… Вы вообще понимаете, о чем говорите? Вот вы мне скажите, вы в рядах партии значитесь?
- Конечно, я партийный, и уже давно! - гордо ответил ревизор.
- А в нашей стране козлов в партии держать никто не будет! Так что забудьте про партию. Вы ведь тоже в козла оборачиваетесь!? А ведь у вас на шее укусов не видно! Значит, стало быть, кому-то из наших баб уже присунули? - сказал председатель.
Ревизор покраснел и притих.
Народ зашумел:
- Хорош проверяющий! Только приехал, уже шашни водит!
- А вы еще, наверное, и человек женатый? Приехали к нам тут из городу, девкам головы морочить. Стало быть, замечены в постыдных, порочащих советского гражданина действиях. Не оправдываете, значится вы Алексей Понтилеймонович парт билета своего! Свидетели есть, у нас, полколхоза свидетелей.
Народ одобрительно зашумел:
- Покажем, покажем. Вылетит из партии!
А дед Егор с заднего ряда закричал:
- Это он, мою Маньку изнасилил, пущай женится кобелина! - и потряс в воздухе огромным кулачищем.
Алексей Понтилеймонович затих, съежился и прижался ближе к столу.
Народ захихикал.
Председатель продолжал:
- Так что, наш уважаемый гость, никого мы звать не будем. Иначе все наши головы полетят. Попробуем сами во всем разобраться. Положение у нас, конечно - катастрофа, но помощи звать нельзя, потому как будет только хуже. Нам нужно составить план действий. Во-первых ищем и изолируем черную козу, не козу. Во-вторых, никаких шашней. А в третьих – есть среди нас еще не зараженные, им нужно особо себя поберечь. Возможно, нужно закрыться по домам и вообще в ближайшие дни не выходить на улицу. Особенно это детей касается.
Ревизор окончательно замолчал, и голоса больше не подавал.
Председатель продолжал:
- В общем, план простой, дальше посмотрим что делать придется. Завтра с утра предлагаю прошерстить весь колхоз и найти козу или черта.
Правду говорят, что черта помянешь, он и появится, потому как сразу после слов председателя в окно актового зала запрыгнуло что-то черное и стало носиться кругами по стенам помещения, под самым потолком. Все замерли и молча наблюдали за такой круговертью. Затем, черт видимо устал бегать, и устроился на верхнем, слегка оттопыренном от стены краю большого портрета Владимира Ильича. Его ехидная морда, щурясь, смотрела на собравшихся в зале людей и блестела красными глазами, болтался сбоку длинный крысиного вида хвост.
- Вот те на… - прошептал Максим Давыдович.
- Ловить его надо, я сейчас в него стулом запущу – раздалось из зала:
- Ты что, это ж Ленин… нельзя стулом в него, пущай спустится… потом запустишь…
Внезапно отворилась дверь актового зала и внутрь вошла Фекла. Глаза ее сияли, шла она необычно ровно, статно, и люди ее даже сначала не узнали. Она гордо прошагала через весь зал и зашла на возвышение с сидящим за столом начальством.
- Ну что, товарищи, дожились! – произнесла она –
- В Господа Бога нашего не веруете, вот вам и наказание Божие в ответ на ваше грехопадение!
Все вытаращили глаза на старушку. Председатель подавился, потом, откашлявшись, крикнул:
- Ты что Фекла из ума выжила, а ну иди отсюда, со своими религиями!
- Вы даже и сейчас не веруете, когда Господь вас в наказание позволяет в козлов превращать! – продолжала Фекла:
- Нравится, небось, в козлином обличье ходить, так и останетесь на всю жизнь козлами если не приемлете слово Божие!
Внезапно черт на портрете Ильича застрекотал и заперебирал длинными лапами, как будто готовясь к прыжку, народ ахнул.
Фекла посмотрела наверх:
- А вот вам и посланник Дьявольский – чертеняка, если уж вы его видите – верите, стало быть - в черта верите, а в Бога не верите, вот вам доказательство силы Божьей!
Она медленно подняла руку с растопыренными пальцами вверх по направлению к портрету, потом зажмурила глаза. Из руки вырвался яркий поток света и с треском ударил в черта. Когда рассеялся дым, то черта уже не было, над портретом на стене красовалось большое выжженное пятно, а вниз по портрету, прямо по лысине мирового вождя стекали черные потеки. Народ ахнул.
- Ну что? Теперь веруете в силу Божию? – обратилась к залу старушка. Народ молчал. Такого светопреставления в колхозе еще не видали.
- Так вот, слушайте – продолжала Фекла:
- явился мне на днях ангел, он мне обо всем и поведал. Сатана правит в нашем колхозе. Но есть способ избавиться от этой напасти, единственный – всем завтра принять крещение от меня. Господь меня на то уполномочил.
- Что ты говоришь, Фекла, ты в своем уме? Мы живем в советской стране, большая часть из нас партийные, как на этот бред партия наша посмотрит? – заорал Максим Давыдович. Зал зашумел на разные голоса.
- Если хотите козлами дальше жить – оставайтесь в вашей партии, а если не хотите – прислушайтесь к слову Божьему! – ответила Фекла, спустилась с постамента и направилась к выходу:
- Время вам на раздумье до завтрашнего утра!
Глухо хлопнула за старушкой дощатая дверь.
В тот день, в результате еще нескольких часов активных споров, а также путем общего голосования было практически единогласно решено послушаться Феклу. Пусть крестит – черт с ней! Других вариантов решения сложившейся проблемы не было.
(продолжение следует)
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
|
#27 Ср Май 20, 2009 12:19:35 Сказали Спасибо❤
|
|
|
На следующее утро народ потянулся к дому Феклы. По дороге к этому шествию присоединялись все новые и новые люди. Возле дома старушки людей уже собралось около двадцати человек. Фекла вышла из дома посмотрела на собравшихся и просияла улыбкой. Выглядела старушка как будто лет на десять моложе обычного.
- Хвала Господу нашему! – произнесла Фекла, а про себя подумала «собираются люди то…». И какая-то особая благодать стала наполнять ее сердце, от осознания того, что делает она большое и богоугодное деяние.
- Ну, собирайтесь, собирайтесь, щас соберетесь, на речку пойдем! – обратилась она к людям.
А люди боязливо озираясь, стояли около ее дома, кто с детьми, кто с мужьями, женами. Многие о чем-то перешептывались. Спустя еще полчаса, к числу собравшихся присоединился Максим Давыдович с женой и тещей, Василий Иванович с женой, Федор Егорович, Алексей Понтилеймонович и еще многие другие.
Фекла вышла на крыльцо в белом платье с большим полотенцем на плечах:
- Ну что, собрались, пойдемте!
Старушка бодро спустилась с крыльца и пошла в сторону речки, толпа безропотно потянулась за ней.
По дороге кто-то спросил:
- А что если я крещеный, и Васька вон тоже, и бабки наши – нам тоже надо креститься что ли?
- Нету в вас веры, отреклись вы от Бога в пользу коммунизма вашего, всех крестить велено без разбору, и крещеных и некрещеных! – ответила Фекла.
Шла в толпе понурая Ленка в раздумьях о пропавшем муже и ее, еще более понурая мать. Дед Егор вел под руку свою внучку Маню и злобно поглядывал в сторону идущего впереди ревизора, который постоянно пытался от него улизнуть. В числе прочих вели также нескольких коз, которые не успели еще обернуться.
- А что с козами то делать Фекла? Их крестить то можно будет? – спросила тетка с козлом.
- Можно, можно, ежели это человек, а не животина настоящая – ответила старушка.
Погода стояла замечательная, пели птицы, дул легкий летний ветерок, трепыхались листья деревьев, ярко светило утреннее солнце.
Так не спеша, вся длинная процессия подошла к местной речке и перешла по мостику на другую ее сторону, где располагалась большая ровная и зеленая лужайка.
Там и остановилась Фекла, потому как почувствовала, что именно на этом месте и нужно будет всех окрестить.
- Ну, здесь и остановимся! – сказала Фекла и стала молиться и креститься. После моления она спросила:
- Ну, кто первый будет крещение принимать?
Народ зашептался. Кто-то из бабок спросил:
- А как ты крестить то будешь Фекла, у тебя не креста, ни иконы, не свечей, ничего то и нет, что нужно?
- Господь через ангела сказал мне, что для истинной веры неважно есть ли все эти предметы, главное не в них, а в вере человеческой, Иисуса тоже крестили без креста и без свечей, это не помешало ему на небеса вознестись – ответила старушка.
- Пусть председатель крестится – он у нас главный – выкрикнул мужской голос из толпы.
- А что я, пусть может добровольцы есть – ответил, замявшись, Максим Давыдович.
Ленка шагнула вперед:
- Я хочу креститься!
- Подойди дочка – сказала Фекла.
Ленка подошла к бабке, та взяла ее за руку и внимательно поглядела в глаза:
- Есть грехи у тебя, дочка, но сердце у тебя чистое, не со зла ты грехи свои творила, все хорошо у тебя будет, не бойся.
Фекла завела Ленку в речку по колено и стала шептать молитвы. Народ внимательно наблюдал за происходящим. Старушка уже не шептала, а громко читала молитвы и водила руками над головой девушки, потом обрызгала ее водой из ладошек, и дала полотенце обтереться. Вся процедура заняла минут пять.
- Ступай дочь моя, почитай Господа Бога нашего! Кто следующий? – крикнула Фекла.
- Василий Иванович стал закатывать штанины. Потом смешно зашлепал по воде и принял обряд крещения вторым. Потом пошел и председатель.
- Береги колхоз наш, народ тебе доверяет – сказала ему Фекла, когда Максим Давыдович вытирался полотенцем.
- Хорошо – ответил он. А сам почувствовал какой-то душевный подъем, и прилив сил. Да, пожалуй, каждый из крещеных в тот день чувствовали примерно то же самое. Дети смешно плескались в воде и шалили, но были окрещены по всем правилам Феклы. Народ заметно приободрился, люди уже смеялись и шутили. А у крещеных на лицах сияла какая-то особая, слегка загадочная улыбка.
Каждому из людей Фекла что-то говорила, напутствовала или советовала что-то. Когда подошла креститься Ленкина мать – Валентина Петровна, старушка долго смотрела на нее проникающим умным взглядом и сказала:
- Очень много греха на тебе Валентина, но ты должна истинно раскаяться и отречься от былых убеждений своих во имя Господа Бога нашего. Готова ли ты на это?
Валентина Петровна молча кивнула и прошла обряд крещения.
По прошествии пары часов все люди уже были окрещены, остались только козы. Степановна подвела к Фекле козла:
- Вот мой старый козел! Крестить будете?
- Отчего ж не окрестить, давай его сюда! – ответила Фекла.
- А точно, поможет? Обернется в человека то? – недоверчиво спросила Степановна.
- Зря сомневаешься в могуществе Бога, все будет хорошо! – отвечала крестительница.
Упирающегося козла затянули в воду, за веревку, привязанную к шее и Фекла начала обряд.
После того, как козла облили сверху речной водой из рук божьей старушки, он вдруг забеспокоился, задергался, стал биться и трепыхаться. Народ подступил поближе и все с удивлением начали наблюдать, как козел стал оборачиваться в человека. Зрелище было не для слабонервных, козла целиком опустили в воду и держали там лежа, в то время как с его телом происходили всяческие трансформации. Федор Егорович подошел вплотную, чтобы воочию увидеть процесс превращения. Минут через десять из воды приподняли тело пожилого мужчины. Он вращал глазами и еще не понимал происходящего, его укутали в простыню и вывели из реки на берег на обозрение удивленных людей.
Та же история повторилась и со следующими животными. Таким образом, все они благополучно приобрели человеческий вид. Народ благоговейно перекрещивался. Разносилось по берегу:
- Господь всемогущий! Слава Богу! Слава Богу!
Когда весь обряд был закончен. Ликующий народ заорал:
- Качай Феклу, качай!
Старушку подхватили, и, несмотря, на все ее ворчания, подняли на руки и несколько раз подбросили невысоко в воздух. Как то это выглядело слишком уж не по религиозному, а более того – очень по-советски. Но все остались довольны, даже Фекла.
А счастье народа было налицо, если до последнего момента оставались еще сомневающиеся в словах Феклы и вообще в успехе всего этого мероприятия, то сейчас таковых уже не было.
Счастливая процессия уже подходила к колхозу, когда вдруг откуда-то из маленького проулочка выскочила черная коза и бросилась бежать без оглядки, прочь от колхоза. На ее спине, задрав хвосты, сидело трое чертят. Чертята стрекотали и скалились. Фекла хотела, было повторить демонстрацию силы Божьей, и уже приподняла руку, но взволнованная Ленка подбежала к ней и запричитала:
- Не надо, не надо, это Сашка мой! Не убивайте его!
Фекла опустила руку, а черный козел скрылся за зеленым ухабом. Больше его никто и никогда не видел.
(окончание следует)
Добавлено спустя 46 минут 44 секунды:
Жена Максима Давыдовича проснулась на рассвете и подошла к окну. За окном маячил рассвет, а после первого петушиного крика вдали появилась вспышка света. Появился уже знакомый женщине световой столб, соединяющий небо и землю. На этот раз Елена Сидоровна разбудила Максима Давыдовича, подвела его к окну и показала странное природное явление. Они вместе стояли у окна и вглядывались в детали происходящего. Световой столб опять задвигался, зашатался, только на этот раз не взорвался, а наоборот как будто притянул к себе со всех сторон какие-то темные точки, которые слетелись со всех сторон и врезались в столб, за счет чего он заметно расширился. Затем он еще покрутился и поволновался, медленно растянулся на две части, как песочные часы и, разорвавшись пополам, исчез совсем, будто бы лопнул. Прокатилась по полу легкая дрожь.
- Я второй раз уже это вижу, только сейчас по-другому все закончилось – сказала Елена Сидоровна.
- Да, я признаться, раньше никогда ничего подобного не видел. В жизни вообще много странного… - ответил Максим Давыдович.
Они еще долга стояли около окна, прижавшись друг к другу и каждый думал о чем-то своем.
Алексея Понтилеймоновича провожали, чуть ли не всем колхозом. Уезжал домой он с молодой женой – Маней. Общественность во главе с дедом Егором заставила его узаконить свои отношения с молодой девушкой, дабы не велось за ревизором темного прошлого, да и у Мани, похоже ребеночек намечался. Сыграли всем колхозом по-советски скромную, но вполне достойную свадьбу, что называется - гудел весь колхоз.
Дед Егор сжимал Алексея в своих великанских объятиях и наказывал:
- Ты, это, давай Маньку мою не обижай, она девка хорошая! Я в гости буду приезжать, проверю.
Алексей Понтилеймонович уже и не знал радоваться ему или огорчаться, с одной стороны – пришел конец его холостяцкой жизни, жениться он все же не планировал, квартирка у него была не ахти, да и не квартирка, собственно – а комнатка в общежитии. Ну а с другой стороны – глядя на молодую, красивую жену, сердце его начинало трепетно биться, да и отцом он, возможно, скоро станет, молодая семья – квартиру точно дадут и уже не в общежитии. А еще ревизор понимал, что наверняка получит выговор от своего начальства, потому как поехал на проверку, а закончилось все свадьбой, стало быть, результаты проверки выглядят сомнительно, да и сроки затянул. Да собственно и проверки то, в общем, то, и не было никакой – такое дело. А вообще замечательно, что все именно так закончилось, а не иначе – могли и под суд отдать за изнасилование, а это вообще конец всей карьере, или еще другой вариант – остался бы козлом на всю жизнь. А так – жив, здоров, с молодой красавицей женой – замечательный финал. Так что чувства он испытывал смешанные, но в целом, больше было положительных эмоций. Молодожены собрали чемоданы с вещами и приданым Мани, и колхозный Урал подбросил их до вокзала.
Эпилог.
Все вроде улеглось в колхозе «Луч Коммунизма». Конечно, произошел ряд определенных изменений. Во-первых, теперь уже никто, даже в шутку не называл родной колхоз «Козлюками». Во-вторых, жители колхоза очень долго совещались и спорили, и единогласно решили тайно организовать в доме набожной старушки маленькую церквушку, и даже раздобыли несколько старинных икон для ее оформления. Кроме того, Фекла теперь была в особом почете, ее приглашали на все общественные мероприятия, часто спрашивали у нее совета, и почитали, чуть ли не за святую. В-третьих, если кто из местных держал коз, то относился к ним с особым трепетом, а мясо козлиное употреблять в пищу теперь было не принято.
Многие женщины после данного случая сделались беременными, вскоре появились на свет детишки. На вопрос «Чьи дети?» - отвечали – колхозные! Много было по этому поводу скандалов, размолвок и прочей суматохи. Антонина родила на свет хорошенького рыженького сынишку. Когда она приносила его на работу, то тяжело было не заметить, что уж очень он был похож на Василия Ивановича. Главный бухгалтер косился на него и тихонько гордился в душе, но виду естественно не подавал, а сам часто дарил бутузу всякие безделушки со своего стола.
Водителя Николая выпустили из дурдома через год-полтора после того, как он туда попал. И Николай начал снова заезжать к Маше, а потом и вовсе переехал в колхоз. В городе ему жить и работать с такой биографией, было не совсем удобно. А в колхозе все его понимали и сочувствовали. Сразу нашлась работа местным водителем, так что жизнь вроде наладилась.
Сашка так и сгинул в неизвестности, не оставив никаких следов. Возможно, что это случилось потому, что встал он на пути такой силы, с которой очень трудно и опасно спорить. Неизвестно так же, были ли в истории другие люди, помешавшие шабашу, и что с ними после этого стало. Однако тут факт был, что называется налицо – был человек, и нет человека.
Ленка страдала, мучалась, плакала, тосковала, примерно года два. Потом она вышла замуж за местного комбайнера Петьку. Все у них было хорошо, ребеночек появился. Петька приходил с работы поздно, уставший, и часто даже не замечал заплаканных глаз жены. Ленка порою вздрагивала, часто оглядывалась в сторону окна, тихо плакала уединившись, так как порою казалось ей, что заглядывает в окно спальни черная козлиная морда с парой увесистых рогов…
1997-2009 г.
|
|
|
За помощь кликните ′Спасибо′ →
|
|
|
|
|
Cайт взаимодействует с файлами cookie. Продолжая работу с сайтом, Вы разрешаете использование cookie-файлов. Вы всегда можете отключить файлы cookie в настройках Вашего браузера. 2006-2024 Hosting hoster.kz
|
Правила
Регистрация
Вход
Личные письма
RSS
В борьбе за грамотность: Налогообложение; Упрощенная декларация; Сдать, а не "здать"; Передать документы с нaрочным, нарочно ‐ это совсем другое значение.
